Ральф Макинерни - Третье откровение

Пришлось вызвать полицию, несмотря на первое побуждение Ханнана. Вместе с полицейскими приехала «скорая», а следом прибыли криминалисты. Полицейский, руководивший расследованием, по фамилии Перселл, собрал всех в конференц-зале и никого оттуда не выпускал. Не скрывая благоговения перед Ханнаном, он смущенно объяснил, что должен допросить каждого. Габриэль убедил Зельду в том, что им нечего сказать полиции. Все произошло вскоре после того, как они приехали, причем в другом здании, куда они даже не заходили. Скоро их отпустят.

Однако его не покидало определенное облегчение в связи с тем, что Брендан Кроу ушел в мир иной. Разумеется, он ничего не имел против этого человека, да и не мог иметь, но все же когда Кроу прошелся по послужному списку Габриэля, в его голосе прозвучала скептическая нотка.

— И чем же вас смущала преподавательская деятельность? — спросил он.

— А вы сами когда-нибудь преподавали?

Кроу ничего не ответил, обратив внимание на то, что последним грантом НФПИ, который получил Фауст, было исследование творчества Делакруа.

— Работа, в общем-то, была пустяковая. Просто черная икра быстро приедается.

Черт побери, пришлось объясниться! Разумеется, под черной икрой он подразумевал искусство Возрождения.

— И вы к нему вернулись?

— Я посвятил Возрождению всю свою жизнь.

— Не писали книг?

Фаусту казалось, он проходит собеседование на должность преподавателя в университете.

— Мне предлагали выпустить сборник статей.

— Неплохая мысль, — одобрительно заметил Кроу, удивив Габриэля улыбкой. — Прошу простить за дотошные расспросы. Меня подвергли такому же испытанию.

— Вы остаетесь здесь? — спросил Габриэль.

— О, я должен вернуться в Рим.

— В Рим, — вздохнул Габриэль. — И чем вы там занимаетесь?

Слава богу, он не знал, что Кроу временно исполняет обязанности префекта Ватиканской библиотеки, отвечая за книги, музеи, архивы.

— А здесь вы для того, чтобы дотошно расспрашивать кандидатов?

Кроу умел смеяться, хотя, похоже, у него давно не было повода.

Это первое. Как он будет работать с лишенным чувства юмора священником, который прошелся по его досье, словно беседовал с попрошайкой. Он счел необходимым дать Кроу понять, что согласился на эту работу по настоянию жены.

— Вас она нисколько не интересует? — удивился Кроу.

— Нет, интересует. Конечно интересует. Мистер Ханнан изложил все так заманчиво.

— Он человек темпераментный.

А сам Кроу был флегматиком. Ну а что представлял из себя Габриэль Фауст?

Ему предстояло стать директором некоего фонда, названного — подумать только! — «Приютом грешников».

— Ну, здесь мне самое место, — пошутил Габриэль.

Рассмеялся только Рей Синклер.

Они ударили по рукам, и тут разверзлась преисподняя. Ворвалась Хизер, словно гонец из трагедий Шекспира. Не стало Брендана Кроу, который так смущал Габриэля, но зато появилось жуткое предчувствие, что теперь соглашение расторгнут. Дал ли он своим сомнениям волю? К нему подошла Лора Берк.

— Я составлю договор. Сможете его подписать, когда вас отпустят.

Через десять минут она вернулась с документом. Они устроили небольшую церемонию подписания в конференц-зале — Лора, Зельда и Габриэль.

— Какой красивый у вас почерк, — заметила Лора.

— Каллиграфия — моя страсть.

— Вот как? — игриво улыбнулась Зельда.

Во время допроса Перселл спросил ее имя.

— Зельда Льюис, до недавнего времени, — ответила она. — Теперь Зельда Фауст.

Все прошло гладко, как и предсказывал Габриэль.

— Несчастного убили? — спросила Зельда.

— Расследование только началось, — сказал Перселл. — Не вижу никаких причин задерживать вас и мистера Фауста.

Лора Берк проводила их до машины.

— Какое-то время мы теперь будем заняты, — извиняясь, сказала она. — Я позвоню вам, и тогда решим, когда вам приступать к работе.

— А куда подевался Трэгер? — спросил Габриэль.

— Полиция тоже интересуется.

Габриэль промолчал, ничего он не сказал и потом, когда по дороге домой Зельда упомянула, что Трэгер работал вместе с ее покойным мужем. В ЦРУ.

— Но я тебе это уже говорила.

— Как и то, что ему понравился твой Делакруа.

Отец Джон Берк остановился перед телом друга, распростертым на окровавленной кровати, и принялся отпускать ему грехи. Молодой священник делал над собой усилие, чтобы не запинаться. «Ego te absolvo…» [77] «Я отпускаю тебе грехи» (лат.). — начал он, и в его сознании сгустился мрак, остальные слова вылетели из головы. Как идиот, Берк выпалил, точнее, пролепетал: «Salva nos, domine, vigilantes, et custodi nos dormientes, ut vigelemus cum Christo et requiescamus in pace». [78] «Спаси нас, Господи, бдящих, и сохрани почивающих, дабы мы бодрствовали со Христом и упокоились в мире» (лат.). Молитва вечернего богослужения с готовностью сорвалась с его уст, несмотря на то что он начисто забыл формулу отпущения грехов. Но вскоре она всплыла у него в памяти, и Джон прочитал ее чуть ли не с радостью — такое испытал облегчение. Впоследствии он терзался мыслью, что, если бы не замешкался, Брендан Кроу, возможно, был бы жив.