Ральф Макинерни - Третье откровение

— Да, из-за этого документа погибли люди. И, боюсь, многим еще суждено погибнуть. Это подделка.

Он достал из конверта ученическую тетрадь и рассеянно ее перелистал.

— Потребовалось лишь несколько минут, чтобы установить, что этому документу самое большее месяц. Почерк поразительно похож на почерк сестры Лусии. Практически идентичный — и все же отличия есть.

— Значит, все эти возмущения и нападки на церковь и его святейшество основываются на… — опешил Джон.

— На вольном продолжении того, что содержится в оригинальном тексте.

— Как только опубликуют подлинник, волнения утихнут. Когда будет сделано заявление?

— Меня отговорили делать заявление, — тихо промолвил Пьячере. — И я объясню почему. Во-первых, утверждение о том, что данный документ является подделкой, даже подкрепленное письменным заключением почерковеда, будет воспринято как уловка. Да, да, мы живем в век всеобщей подозрительности. Как вам нравится такой парадокс: заявление о том, что документ, вызвавший кровопролитие, является подделкой, сопровождаемой заключением эксперта. В воздухе витают мысли о мошенничестве и подлоге, и это бросает пятно на суждения экспертов. Однако это не главная причина. Самый убедительный способ показать, что это, — он снова перелистал тетрадь, — содержит измышления, которых нет в оригинале и подлиннике, заключается в том, чтобы просто положить их друг рядом с другом.

— И какие проблемы? — спросил Джон.

— Такое сопоставление может сделать любой.

— Я ничего не понимаю.

— Всю документацию, обнародованную в двухтысячном году, по-прежнему можно запросто найти в Интернете. И в ней нет ничего похожего на тот отрывок, который так задел наших мусульманских братьев. Но, как вам, вероятно, известно, кое-кто с самого начала сомневался в подлинности опубликованного. Определенный тип мышления не может обойтись без предостережений о грядущем конце света. Уверен, именно поэтому Откровения Иоанна Богослова сделали последней книгой Нового Завета. — Пьячере улыбнулся. — Эту книгу толковали так и эдак, но все равно ее смысл остается неуловимым. Однако я отклонился от темы.

Джон по-прежнему не понимал, в чем проблема. Пригласить несколько видных мусульманских богословов, дать им сопоставить оба документа, и пусть сами делают заключение.

Лицо кардинала Пьячере опечалилось.

— Вся беда в том, что подлинного документа в архивах нет.

Хизер подалась вперед.

— Я отдала его на хранение Винсенту Трэгеру. Грабитель проник к нему в кабинет, убил Беатриче и похитил документ из сейфа. — На этот раз она произнесла имя секретарши Трэгера modo italiano. [109] На итальянский манер (ит.).

— А у вас он как оказался, дитя мое? — спросил Пьячере.

— Мне его передал отец Брендан Кроу.

Пьячере откинулся назад.

— Ну конечно, конечно. Один из немногих, кто мог забрать папку. Значит, он взял документ с собой в Америку?

— Я была уверена, что везу его назад.

Кардинал сплел длинные пальцы.

— Итак, вы видите, что перед нами неразрешимая проблема. Одному Богу известно, сколько еще будут продолжаться бесчинства. Кажется, день ото дня они становятся все неистовей.

То, что впервые произошло во Флоренции, распространилось на весь континент. Повсюду коренные жители поднимались на защиту церквей и музеев от толп разъяренных мусульман. В Париже для усмирения беспорядков пришлось вызывать полицию, и тут произошла стычка между полицейскими-мусульманами и их коллегами-христианами. Бывшие товарищи оказались по разные стороны баррикад из горящих машин.

Кардинал Пьячере настоял на том, чтобы гости выпили по бокалу вина. Он попросил Хизер передать благодарность мистеру Ханнану за то, что тот, как ему казалось, вернул документ, похищенный из архивов.

— Он заплатил за него четыре миллиона долларов, — сказала Хизер.

— Mamma mia!

Кардинал непроизвольно хлопнул руками, и из приемной тотчас же прибежал Бернаньи.

— Нет, нет, отец Бернаньи, я просто дал волю чувствам. — Он повернулся к Хизер. — И кому достались эти деньги?

— Кажется, был какой-то посредник, — сказала та.

Пьячере закрыл глаза и задумался. Через некоторое время Джон со страхом подумал, что кардинал, наверное, заснул, сраженный известием о том, что четыре миллиона долларов заплатили за подделку. Наконец Пьячере заговорил, не открывая глаз.

— А как поживает ваш Винсент Трэгер, дитя мое?

Притяжательное местоимение нисколько не смутило Хизер.