Татьяна Гармаш-Роффе - И нет мне прощения

Что еще могло бы подействовать на мужчину, – что могло его заставить перерезать себе вены?

Шантаж. С очень высокими ставками.

Высокими ставками … Высокими, как жизнь близкого человека. Матери? Ребенка? Жены? В ящике тумбочки Алексей видел потертое обручальное кольцо… Мужчина был женат, – разведен или нет, сто пятый вопрос, – и весьма вероятно, что имел ребенка. Или даже нескольких детей.

Маленького человечка легче всего похитить. «Если ты сделаешь то, что мы скажем, твой ребенок останется жив»… Классика. Любой нормальный отец пойдет на поводу у подобного шантажа!

Так-так-так…

К цифре 4Алексей ничего приписывать не стал. И даже Громову звонить не стал. А кинулся звонить своей давней подруге Тамаре, которая занимала важное стратегическое место: она «сидела» на компьютере в информационном центре, подключенном к общей базе данных.

– Тома, как жизнь?

– Кис, ты уж говори прямо, что надо, а?

– Заявления о пропаже детей, Том. По Москве за…

Кис прикинул, посчитал и назвал две наиболее вероятные даты: накануне «самоубийства» парня и в день оного, надеясь, что логика его не подвела.

– У меня сейчас срочная работа, перезвоню тебе через пару часиков, – ответила Тамара.

Алексей не знал, чем занять себя в эту «пару часиков». И поехал на Петровку, к Сереге. А в пути его застала эсэмэска от дружбана: Гектор к ним прибыл, и Громов приступает к допросу.

…Кис обожал западные «полицейские» фильмы. Он почти рыдал над ними. Не потому, что они брали его за душу, разумеется, – нет, они сколочены грубо, в расчете на «мораль» (что само по себе неплохо, да только назидательность обычно имеет обратный эффект). «Рыдал» же он, любуясь техническим оснащением полиции. Даже если он предполагал, что в этих киношках имеет место быть художественное преувеличение, даже если разделить данное преувеличение на два, а то и на пять… То все равно у нас в России и пятой части таких технических средств не водилось!

Даже на уровне односторонне зеркального стекла. В комнате для допросов имелась видеокамера, и следить за допросом можно было только на небольшом экране компьютера.

За него Алексей и засел, потеснив Костика и еще одного опера из новеньких.

– …Помилуйте, – говорил в этот момент Громов, – я вас ни в чем не подозреваю! Но хочу узнать, зачем вы наняли своего бывшего начальника охраны для слежки за супругой и почему скрыли этот факт от следствия!

– Откуда у вас данная информация? – ледяным тоном спросил Гектор.

– На улицах нашего города, если вы не в курсе, установлены видеокамеры. Особенно в центре. Мы запросили записи. И увидели, что за вашей супругой следил некий человек. Сравнили его фотографию с нашей базой данных.

На месте Гектора Кис бы ни за что не поверил! Но Гектор не имел ни малейшего представления о технической оснащенности московской полиции и Серегин блеф съел. И насчет камер (которые очень жиденько стояли на улицах Москвы), и насчет «базы данных», которая якобы позволяла сделать поиск по портретику.

– А с чего вы взяли, что этого человека нанял я?! – неприязненно спросил он. – Может, это и есть убийца моей жены!

– Я ж вам говорю, – ласково пояснил Серега, – мы данного гражданина пробили по базе данных. Он является частным детективом, а в не очень отдаленном прошлом возглавлял вашу службу безопасности. Мы с ним встретились, Гектор Александрович…

Боря тоже находился на Петровке, и с ним вели задушевную беседу в другом кабинете, но Алексея Гиппопотам больше не занимал: он уже знал о нем все, что нужно.

– …и он нам рассказал, – продолжал Серега, – что следил за Аидой и фотографировал ее. Это работа частного детектива, а не наемного убийцы, согласитесь! При этом данную работу ему кто-то заказал… Он пока не выдал своего клиента, но кто ж это тогда, как не вы, а?

– Понятия не имею!

– Ох, как это неприятно! – намеренно лицемерно произнес Громов. – Придется нам как следует прижать оного гражданина! И выяснить, кто его заказчик! Но будет очень неловко, согласитесь, если он назовет ваше имя… А вы тут сейчас, сидя в моем кабинете, всяко отпираетесь. Хотя обязаны, по закону, помогать следствию!

Гектор не был пока в курсе, что Громову уже самое главное известно, но он, конечно же, живо представил, как легко Боря может расколоться: от этого полковника исходила внятная угроза. Внятная не словесно, а как-то подшкурно, на уровне поджилок, которые начинали непроизвольно трястись.