Татьяна Гармаш-Роффе - И нет мне прощения

– Даша была очень эмоциональным человеком. Чувствительным, возвышенным… Вас это слово тоже удивляет?

– Слово – нет. А тот факт, что вы его произнесли, – да. Кажется, не слышал его с советских времен… «Возвышенные идеалы» или как-то так.

– Зря иронизируете. Тогда люди хоть во что-то верили, в какие-то идеалы. Мой отец тоже. Он и нас так воспитал, особенно Дашу, я-то родилась на десять лет позже… Не просто позже, а в другую эпоху.

– Не иронизирую, Манон.

Алексей мог бы развить тему, конечно, спросить, к примеру: и куда же подевались папины идеалы? Бывший замминистра финансов РСФСР, ныне хозяин крупного холдинга, генеральный директор межбанковского комитета, он по-прежнему «ради народа» деньги огребает? И в офшорах их складирует? Но подобный поворот в разговоре был бы неуместен, жесток по отношению к Манон и во всех случаях бесплоден.

– Я тоже вырос в ту эпоху, знаю, о чем речь, – только добавил он.

Манон окинула детектива испытующим взглядом.

– Тем лучше… Я, кажется, пыталась объяснить, почему Даша не любила делиться секретами… Так вот, эта возвышенность сочеталась в ее характере с тягой к одиночеству. Не потому, что ее не любили, – нет, у нее были подруги, семья, муж, – но существуют же такие люди, у которых тяга к одиночеству заложена в характере?

– Без сомнения, – ответил Алексей, почему-то вспомнив немецкого писателя Гессе. – Хотя редко. В наше время каждый выставляет на обозрение в Интернете свой малейший чих, считая, что об этом следует оповестить весь мир.

Манон грустно улыбнулась, соглашаясь.

– Так что вы понимаете теперь, что Даша действительно не делилась своими секретами даже со мной…

Она посмотрела куда-то в угол, мимо детектива, и ему показалось, что она там видит сестру… Спрашивает ее о чем-то… Что только им двоим, сестрам, ведомо.

Не то чтоб Кис считал, что Манон скрывает от него какую-то информацию, но он не мог смириться с тотальным отсутствием информации о мужчине, которого любила Аида. И который позвал ее на свидание в сад «Аквариум»!

– Я очень хочу найти убийцу, Манон. Помогите же мне! Любая деталь – даже та, которая вам показалась незначительной и не имеющей отношения к делу, – сейчас может стать подсказкой! Думайте, Манон, вспоминайте все ваши разговоры! В тот день, накануне, неделю назад, месяц! Проскользнуло ли хоть какое-то слово, которое вас удивило, насторожило?

– Постойте… А ведь… Хотя не вижу, какая польза может быть… Слишком все туманно… лишь одно слово…

– О чем вы, Манон? – не вытерпел детектив.

– Даша мне прислала письмо в тот день, незадолго до… до смерти…

И Манон, снова кинув вопрошающий взгляд в угол комнаты, как если бы Аида там незримо присутствовала, поведала детективу о странном вопросе сестры о значении слова «избавиться».

Внутри что-то кольнуло. Так у Киса бывало всегда, когда он чуял существенную информацию. Но, увы, девушка не знала, в каком контексте услышала Аида данное слово. Отчего никаких выводов из этой информации сделать не удастся. Избавиться можно от налогов путем офшоров; от конкурента – путем каких-то финансовых махинаций; от мужа или жены – путем развода. Меж тем это слово и в самом деле могло означать физическое устранение ! А список «неугодных», от которых некто жаждет избавиться, грозит оказаться столь широк – вплоть до журналиста, написавшего разоблачительную статью, – что эта информация никак не была способна пролить свет на данное запутанное дело. У богатых, имеющих реальную власть людей, СЛИШКОМ много врагов.

Впрочем… Аида была обеспокоена услышанным всерьез, и из этого все-таки можно извлечь определенный вывод: слово «избавиться» касалось близких людей. Или даже ее самой. Возможно, ее смерть стала воплощением чьего-то намерения избавиться именно от нее? С другой стороны, если бы она предполагала, что опасность грозит лично ей, то вряд ли бы стала столь долго раздумывать над возможными значениями этого слова?

Кис не хотел гадать. Фактов слишком мало. На данном этапе он просто отложил информацию в дальний ящик своей памяти. Если возникнет ситуация, в которой она пригодится, тогда он ее и вытащит на свет божий.

– А знаете… Я вот сейчас вспомнила: Аида мне позвонила в тот день… Она хотела спросить, как понимать одну фразу. Тогда я решила, что она услышала что-то по телевизору, из современного жаргона, потому что перед этим она пошлостью передач возмущалась… Письмо же я значительно позже получила, уже вечером. А теперь вот думаю: наверное, речь как раз и шла о той фразе, в которой было произнесено слово «избавиться»! Понимаете? Если бы я тогда, днем, сестру выслушала, то я бы узнала, в каком контексте слово было сказано! – и Манон сокрушенно сжала руками виски.