Ольга Левицкая: Год 2004-й

— Поздравляю с датой. Желаю долгих лет, счастья, все такое. Простите, что задержался. Вот от меня подарок, не обессудьте.

Сопровождающий раскрыл чехол и вынул великолепное охотничье ружье. Это было настоящее произведение искусства. Ручная работа, фантастические характеристики. Приклад был шикарно инкрустирован серебром. — Вот, уж извините за скромность…

Губернатор, страстный охотник, аж порозовел от удовольствия. Глядя завороженными глазами на это чудо, он благодарно тряс руки Хоршеву и его «партнерам».

— Ну удружил, Андрей Николаевич, ну удружил! Вот это подарочек! Давайте, господа, присаживайтесь скорее. Всем штрафную!

Гигант широко осклабился.

— За этим дело не станет. Сейчас мы вас всех догоним…

Майя, устало покачиваясь, шла к своему месту. Она так уплясалась, что уже начала кружиться голова. Пора было и отдохнуть. Элька осталась на площадке. Она никак не могла вырваться из своей «звездной» свиты, флиртуя и кокетничая чуть ли не с десятком мужиков одновременно. Чем-то она очень напоминала «баронессу Адель» из известной оперетты.

С трудом отделавшись от увязавшегося за ней местного медиамагната, Майя присела на стул и облегченно откинулась назад. — Ф-фу! Хорошего помаленьку… — Она бросила взгляд на мужа. Тот, казалось только того и ждал. Приподняв брови, он чуть заметно кивнул в сторону. Майя последовала за его взлядом и замерла. Краска бросилась ей в лицо, пальцы судорожно вцепились в сиденье.

Наискосок от нее, вальяжно развалившись на стульях, трое мужчин не спеша разливали водочку в большущие фужеры. Сидящий посередине резко выделялся среди остальных невероятной шириной плеч и толщиной шеи. Рукава пиджака вздувались огромными бицепсами, фужеры казались детскими рюмочками в его широких ладонях.

— Ваше здоровье!

Они подняли емкости в сторону юбиляра, чокнулись и залпом шарахнули граммов по триста. Потом довольно крякнули и стали накладывать закуску.

Майя пожирала глазами своего старого знакомого. Хоршев весело перешучивался с соседями и с аппетитом поглощал всевозможные деликатесы. Сидящие вокруг незаметно косились на лихую троицу и многозначительно переглядывались. Нечасто им доводилось воочию увидеть этого «серого кардинала».

— Так вот ты какой стал, — думала женщина. — Андрей, Андрюша… Сколько же лет прошло, сколько утекло воды… А ты ведь почти не изменился. Римский гладиатор. Потяжелел только. А лицо — почти то же. Те же глаза… Та же усмешка. И взгляд — жесткий, уверенный. Взгляд человека, привыкшего побеждать. Как же я рада тебя видеть…

Рядом послышался шум. Подошедшая Элька в изнеможении плюхнулась на стул.

— О-о-й! Ну я вся никакая! Чуть на части не разорвали. Ну мужики! Прямо Содом и Гоморра! Даром что люди солидные… Ох ты! — Она вздрогнула и ухватила подругу за локоть. — Майка! А, увидала уже? Наш супермен во всей красе. Водку глушит. Ну как он тебе, не шибко страшный?

Майя с трудом вернулась к реальности.

— Да нет, ничего, — протянула она. — Мощный уж очень, а так — мало изменился.

— Да уж, бык еще тот! Кстати, почти никакого живота, видишь? Одни мускулы, за фигурой следит только так. Чуть не каждый день на тренажерах пашет. Я слыхала.

— Вижу, вижу…

Хоршев наконец оставил тарелку и, приняв еще «соточку», удовлетворенно откинулся на стул. Повеселевшими глазами он осматривал гостей, то и дело небрежно отвечая на чьи-то приветствия. Снующие взад-вперед всеобразные господа считали своим непременным долгом «завизироваться» у этого богатыря и выказать ему свое глубочайшее почтение. Майя сидела как на ножах. Снова в ее памяти всплыла сцена из далекой юности. Когда она написала ему записку и, помирая от стыда, ждала ответа. — Ну сколько же можно здороваться? — думала она. — Ну хватит уже!

Элька не выдержала первой.

— Андрей Николаеви-ич! — Она замахала рукой. — Обратите на нас внимание!

Хоршев заметил ее и подмигнул.

— Какие люди! — Его взгляд упал на соседку. Он на мгновенье замер. Майя словно во сне смотрела, как лицо мужчины расплывается в улыбке. Он поднял руку и пошевелил пальцами. — Салют!

— Здравствуйте…

Перерыв закончился, и «самураи» снова обосновались на сцене. После некоторой заминки, вызванной обсуждением программы, они взялись за «рабочие инструменты». Единственная девушка вышла к микрофону. Ударила до боли знакомая мелодия.

— Верю я, ночь пройдет, сгинет страх…

Истомившиеся кавалеры, словно сорвавшись с цепи, кинулись наперебой приглашать своих дам. Элька тут же была уведена каким-то высоким импозантным мужиком. К Майе с разных сторон подошли аж два претендента.