Вячеслав Жуков - Кодекс чести

Поздоровавшись, Туманов вежливо спросил ее:

– Инна Николавна, вы узнаете нас? Я – майор Туманов. А это, – кивнул Федор на рядом стоящего Грека, который как завороженный уставился на большой вырез, откуда виднелась часть груди женщины, – капитан Греков.

Грек слегка кивнул, но глаза от выреза не отвел. И заметив это чрезмерное любопытство, Инна вздохнула. У всех мужиков при виде обнаженной части женского тела, возникает одно и тоже же желание. Какое, она додумывать не стала, спросила, что нужно оперативникам.

Услышав, кто пришел, Рязанцев вскочил с постели, схватил брюки и рубашку, висевшие на спинке стула и шмыгнул за дверь, мысленно умоляя эту дуру не впускать ментов. Какого черта им тут надо? Вряд ли, чтобы они узнали, что он здесь, отсиживается у дуры Инки. Иначе бы не стали сюсюкаться с ней, сразу бы вломились и пошли шарить по комнатам. Но если они пришли не за ним, тогда зачем? Что сыскарей привело сюда?

Быстро натянув брюки и одев рубашку, Рязанцев теперь проклинал себя за то, что вчера, придя к Инке, снял пиджак и вывернув его подкладкой наружу, повесил на вешалку. Его пистолет остался в наружном правом боковом кармане. А еще не известно, что произойдет дальше, но пистолет мог бы ему пригодиться. Теперь остается только одно: если что, не ждать, пока на него наденут наручники, а сразу прыгать в окно.

Он глянул в окно. Спальная комната выходила окном в противоположную от подъезда сторону дома. И внизу под окном никого из ментов не было, а второй этаж, это не пятый, если правильно прыгнуть. А ради спасения собственной жизни, стоит постараться и прыгнуть правильно.

– Инна Николавна, нам с вами надо поговорить, – сказал майор, открыто напрашиваясь, на приглашение войти.

Сердце у Олега Рязанцева замерло. Ну что стоило этой дуре, сказать «нет». Придумать что-то навроде того, что сейчас она занята, больна. Да мало ли что можно придумать, было бы желание. Но дура Инка поступила иначе. И Олег тихонечко вздохнул. Оказывается, иметь тупоголовую любовницу не всегда хорошо. И вот тому пример. Не хватало ему засыпаться из-за этой дуры.

– Ну, проходите, раз вам нужно поговорить. Не в дверях же нам разговаривать. Только… – Инна чуть покосилась на коридор, из которого виднелась открытая дверь спальни.

Заметив ее замешательство по поводу их прихода, Туманов спросил:

– Что-то не так, Инна Николавна?

На красивом лице женщины обозначилась несколько смущенная улыбка.

– Да, нет. Все так. Проходите в эту комнату, – кивнула Инна на другую комнату.

Проклиная дуру Инку всеми словами, которые только сейчас ему приходили на ум, Рязанцев замер за дверью спальной комнаты. Ничего не скажешь, умишком эта баба не взяла. Хотя, по большому счету, все красивые бабы – дуры. И эта дура. Не могла допетрить, ведь кроме пиджака, в прихожей остались его ботинки. Менты могут догадаться, что у нее сейчас кто-то есть. Только и не хватало, чтобы они изъявили желания познакомиться с этим человеком. Вот тогда уж точняк ему копец. Ну, Инка и баба.

Войдя в прихожую, Грек сразу обратил внимания на стоящие в уголке ботинки. Среди аккуратненьких женских туфель тридцать седьмого размера, мужские ботинки сорок третьего размера сразу бросались в глаза. Их трудно было не заметить, если уж только очень хотеть этого и вместо пола водить глазами по потолку. Но стоило усатому Греку очутиться в прихожей, как он тут же глянул на обувь и, пользуясь тем, что хозяйка проследовала вперед них в комнату, толкнул Туманова локтем в бок, указав на ботинки.

Майор кивнул, что означало: « Я вижу». Но дотошный капитан не успокоился, кивнул на висевший на вешалке пиджак, вывернутый подкладкой наружу. На что майор тут же обменялся с ним многозначительным взглядом. А, войдя в комнату, не упустил спросить у хозяйки квартиры:

– Скажите, Инна Николавна, эти ботинки, что стоят в прихожей, вашего мужа?

Услышав, о чем спросил майор дуру Инку, Рязанцев затаил дыхание. Неужели этот сыскарь расколол ее? А что, если она, возьмет и ляпнет про него? Но Инна оказалась выше той критической планки, которую отвел ей Рязанцев, рассуждая об ее интеллекте.

Сначала она покраснела, растерявшись от этого неожиданного вопроса, но тут же собралась, и, глядя Туманову вызывающе в глаза, сказала:

– Да. Его. Храню, как память о покойном супруге.

– И пиджачок его? – вмешался Грек, пристально приглядываясь к женщине. Особенно его в ней заинтересовали ножи. Кажется, она нарочно так села в кресло, чтобы халат задрался как можно выше, оголив ее ляжки.