Чингиз Абдуллаев - Искусство выживания

Мы ушли оттуда в хорошем настроении, уверенные, что уже завтра у нас будет работа. Но завтра дядя Расима не нашел нужного человека. Послезавтра он был весь день на каком-то научном симпозиуме, потом опять какая-то задержка, и в результате мы прождали около двух недель, пока наконец он не нашел нужного человека и мы не поехали на окраину города, в какое-то Выхино, где нас взяли на стройку обычными чернорабочими. Из-за этого не нужно было ждать так долго, нас бы взяли и без звонка дяди Расима или его знакомого. Здесь вообще брали всех, кто приходил даже с улицы, хотя работали в основном армянские строители. Должен сказать честно, что у нас не было никаких проблем с армянами, хотя мы с Расимом азербайджанцы. Я уже давно обратил внимание на своеобразный феномен наших отношений. Попадая в другие страны или в другие государства, мы вели себя абсолютно нормально, даже испытывали некоторую симпатию друг к другу, как соседи и кавказцы, которые просто обязаны друг другу помогать. Армяне, конечно, помнили о двадцать четвертом апреля, а мы помнили об утраченном Карабахе, но даже наши политические споры не приводили к столкновениям и оскорблениям. Мы соглашались, что нужно более тщательно исследовать события пятнадцатого года в Османской империи и разобраться с карабахским вопросом так, чтобы примирить армянскую и азербайджанскую общины. И вообще мы – соседи и должны жить в мире, а не враждовать.

Но работать чернорабочим долго я не смог. Уже через две недели у меня так болела спина, что невозможно было нормально разогнуть позвоночник. Через три недели я чувствовал себя так, словно меня отдубасили молотом, а через четыре понял, что если прямо сейчас не остановлюсь, то могу просто умереть на работе. И я решил больше не ходить на стройку, благо нам платили понедельный оклад. Расим продержался еще две недели и тоже решил бросить эту адскую работу. Мы снова оказались безработными.

Опять идти к дяде было глупо и некрасиво. Мы начали самостоятельно искать работу и очутились на базаре, где нам предложили продавать фрукты. Мне, лауреату премии Ленинского комсомола республики, и Расиму, окончившему Суриковское, – продавать на базаре фрукты и овощи! Мы гневно отказались, но позже поняли, что напрасно так выпендривались, – за прилавками порой стояли куда более заслуженные люди. Хотя к двухтысячному году все уже как-то устоялось и многие сумели найти себя в новой жизни, все равно на базарах можно было встретить и бывшего главного инженера, и бывшего старшего преподавателя, и даже бывшего сотрудника Гостелерадио. Там не могло быть только бывших чиновников, так как, даже уходя со своих постов, они уходили уже настолько «упакованными» и упитанными, что могли всю оставшуюся жизнь не работать, а покупать эти дорогие фрукты и овощи на любых рынках.

Нужно было устраивать свою жизнь. Расим нуждался в деньгах еще больше, чем я, так как пересылал основную часть денег старшему брату для матери. У меня хотя бы кое-что осталось после наших заработков в Турции, а он был практически на нуле.

Еще полтора месяца мы пытались устроиться в разных местах, и везде нам предлагали либо работу дворников, либо чернорабочих. Это понятно, никто не собирался брать нас актером Вахтанговского театра или художником для оформления праздничной Москвы. Но было ужасно обидно, что мы не можем нигде устроиться. Так продолжалось, пока мы не встретили Маира. К этому времени мы переехали из гостиницы в соседний район, где снимали однокомнатную квартиру на первом этаже без всяких удобств. Раньше это была, очевидно, комната вахтера, которую потом переделали в квартиру, чтобы сдавать ее таким приезжим, как мы. Мы платили за эту двенадцатиметровую комнату двести пятьдесят долларов на двоих и считали ее удобной квартирой. И потом нас позвал к себе Маир.

Он был горским евреем из Кубы, переехавшим в Москву еще в начале девяностых. Куба – это не остров рядом с Америкой, где столько лет правят братья Кастро, а город на севере Азербайджана, где живут горские евреи. Вместе со своими знакомыми Маир начал закупать машины в странах Европы и перегонять их в Россию. Конечно, закупалась откровенная рухлядь, уже отработанные машины, которые там продавались за гроши. Зато когда их пригоняли в страну, немного подправляли, перекрашивали, приводили в порядок, они становились вполне нормальными для эксплуатации, и их можно было продавать раз в десять дороже. Что они и делали.

Мы оба неплохо водили, у нас ведь были машины в те благословенные советские времена, когда мы могли позволить себе такую роскошь. В общем, не из чего было выбирать, и мы согласились. В первую поездку в Германию мы отправились с двумя опытными наставниками-украинцами, которые уже давно перегоняли автомобили. Все получилось даже лучше, чем мы предполагали. Довольно быстро удалось найти подержанные машины, в Европе это не проблема. Мы покупали их по такой дешевой цене, что я даже предложил Расиму самому заняться этим бизнесом. Но он честно признался, что у него нет столько денег и нам лучше не рисковать. Хотя у меня деньги были, я подсознательно всегда помнил наш неудачный эксперимент с кожей и согласился с Расимом.