Кирилл Казанцев - Таежный рубикон

– Мне-то что? – пробасил Дыба. – Это тебе решать...

– Добро. Пожалею, раз просит... – рассмеялся повеселевший Дорофеев. – Не могу отказать, когда меня так конкретно просят. Да еще такой крутой парняга, как Филиппович. – И, повернувшись лицом в сторону комнаты, удивляясь неожиданно появившемуся аппетиту, крикнул: – Щир, скажи мальцам, чтобы жрачку тащили! Уже барабан сосет с голодухи. Давай, и пошустрее!

Как ни возмущалась Татьяна, Мостовой в напряженных словесных баталиях отстоял-таки право потихоньку вставать с постели и ковылять, превозмогая боль, из угла в угол зимовья. Семеныч выстругал по его просьбе удобные прикладистые костыли, заметно облегчающие эту нелегкую задачу. А когда Андрей нашел в навесном шкафчике початую пачку пересохшей «Примы» и, окончательно отбиваясь от рук, закурил, Танюша, выведенная из себя такой жуткой бесцеремонностью, вспылила:

– Ну, раз ты теперь такой здоровый, выметайся из дома! Нечего тут вонять своей соской! Давай-давай! Одевайся – и марш на улицу!

И Андрей облегченно вздохнул. Его маленькая хитрость цели достигла – теперь наконец удастся хоть накоротке переговорить с Семенычем с глазу на глаз. А переговорить необходимо было просто позарез. Мостовой не питал, в отличие от Танюши, никаких иллюзий насчет их полной безопасности от преследования бандюков. Он был абсолютно уверен в том, что рано или поздно, но они все равно сюда заявятся. Да и угрюмый Румын особой симпатии в нем не вызывал. Невозможно было с точностью определить, что действительно на уме у этого неразговорчивого, скрытного байстрюка.

– Да согласен я с тобой, Иван Семеныч! Согласен... – терпеливо втолковывал Мостовой. – Сейчас мы для них – легкая добыча. Против автоматов с одной твоей пукалкой не повоюешь. И я к тому же пока как жалкий паралитик. Но надо нам что-то срочно предпринимать. Иначе от них не отбиться. Ты же понимаешь, что они в любом случае от нас не отстанут? И нащупают обязательно... Понимаешь?

– Дак что здесь непонятного? Ясно как божий день, что придется нам отсюда дальше в тайгу топать, – невесело соглашался Семеныч. – Хорошо бы не счас. Чтобы ты, Андрюха, как должно, на ноги-то стал...

– Сколько, кстати, у тебя патронов осталось?

– Да пшик... – совсем пригорюнился старик. – Два с пулями. Пяток картечин. Да с десяток – дробовые...

– Негусто... – ответил Андрей. – Ладно, я там видел на полке пару бутылок керосина... Попробую что-нибудь вроде молотовского коктейля сварганить. Но это тоже не выход... Они на бросок не подпустят. Издалека в капусту покрошат. Им от нас никаких ответов не нужно. Закопать – и все.

– Можно на их пару-тройку петель медвежьих затихарить. Я у Румына на лабазе видел... А вдруг влезут в запаре?

– И это тоже приготовим, Иван Семеныч... Но все равно мало... Надо еще что-то соображать. И времени у нас совсем мало. Думаю, не больше трех-четырех дней... Давай еще попробуем зимовье обыскать. Может, что пригодное и отыщется. Ты как считаешь?

– Оно, конечно, Румын-то может чего припрятать... – проронил старик. – Но ведь все уже, кажись, оглядели. И в хате, и на лабазе. И вокруг зимовья все обсмотрел... – И, резко оглянувшись на распахнувшуюся дверь, поспешно прибавил: – Все-все! Пошли уже назад, а то нам сейчас Танька головомойку-то устроит.

– Нет, ну пахнет у тебя тут – просто класс! – войдя в зимовье, воскликнул Андрей, стараясь задобрить не на шутку разобиженную Татьяну. – И как тебе удается так вкусно готовить?!

– Ты мне зубы не заговаривай, – продолжила дуться Танюша, но все равно по ее слегка смущенному виду Мостовой безошибочно определил, что его наглая лесть попала в самую точку.

– Я же от души, Тань, – старался еще больше ее умаслить Андрей, – ну, не сердись, пожалуйста. Я тебе клятвенно обещаю всю эту таблеточную дрянь глотать безропотно. И задница моя волосатая в твоем полном распоряжении. Сколько хочешь коли.

– Дурак... – зарделась Татьяна.

– Нет, ну я серьезно. – Андрей, продолжая куражиться, ступил вперед. Протертая до дыр толстая циновка, брошенная у двери, поехала из-под ног, и он, вскрикнув, разбрасывая в стороны костыли, с грохотом растянулся у порога.

Татьяна пискнула и бросилась его поднимать:

– Какой ты все-таки упрямый козел! Сейчас опять откроется кровотечение, а бинтов-то больше у меня нет. Все старые дочерна застирала...

– Ничего, Тань. Ничего, – через силу прохрипел Мостовой и, пытаясь приподняться, инстинктивно уцепился рукой за прибитый на пороге деревянный брус. Но неожиданно потерял точку опоры.