Кирилл Казанцев - Заковали сердце в лед

После последней фразы Порубову подступил к горлу ком. Мысли в голове окончательно смешались. Еще минуту назад он готов был задушить ее прямо на месте, а теперь стоял растерянно, как мальчишка.

– Хорошо, допустим, все, что ты рассказала, – правда. И что нам делать дальше?

– Как смогу, я вас прикрою. Пойми, вечно это тянуться не может. Пока не найдут того, кто ограбил салон, менты не успокоятся, ведь на них давят страховщики, а правоохранители от них уже и взятки получить успели. Расследование взяли под контроль в Москве, поэтому вам лучше остановиться и залечь на дно, – пыталась убедить Порубова Барби.

– Исключено. Не знаю, как пацаны на это посмотрят, но я никуда не лягу. Маме нужны деньги на реабилитацию, и я не могу просто взять и исчезнуть. – По лицу Порубова было понятно, что спорить бессмысленно.

– Ты – хороший человек, я ожидала такого ответа. Знаешь, в таком случае у меня есть план. – Маша показала рукой на стоящую рядом табуретку, приглашая Андрея присесть. Пока он внимательно слушал, девушка немного успокоилась, детально расписывая свою идею.

Порубов долго молчал, переваривая информацию и взвешивая все «за» и «против». Кому-то другому он, возможно, и не простил бы такого предательства, тем более если бы оказалось, что человек работает в органах. Но Андрей полюбил девушку так сильно, что готов был перешагнуть через всю эту грязь и простить ее. Он придвинулся к ней поближе и взял за руку:

– Знаешь, предательство – единственное, чего я не мог никогда простить. Полчаса назад я ненавидел тебя, как никого раньше. Я тоже люблю тебя. А план у тебя правильный, я и сам в этом направлении думал. – И, наклонившись к ней, осторожно и нежно поцеловал в губы.

Маша робко улыбнулась, и по ее щекам потекли слезы.

Зиганшину меньше всего хотелось идти к Люське. Как хитро она придумала с шантажом. А ему казалось, что она может думать только про шмотки и рестораны. Никогда в жизни и ни перед кем он не унижался и никого не упрашивал сделать ему одолжение. Сколько себя помнил, Михаил всегда добивался всего, чего хотел. Сначала в школе, потом в университете. Ему прощались любые шалости, любые выходки. Все знали, что его родители – люди большого полета, поэтому старались не связываться с Зиганшиным-младшим. Себе дороже. Даже ректор побаивался мажорного сынка, что уже говорить о простых смертных? А он пользовался своим положением. Собрав вокруг себя группу сокурсников-прихлебателей, чувствовал свою полную безнаказанность. Если бы не строгий отец, который пообещал, что выгонит сына из дома, если тот не возьмется за ум, кто знает, где бы он сейчас был. Папа устроил его следователем, отгрохал свадьбу, купил квартиру. Мише оставалось только плыть дальше по течению.

И после ощущения, что ты – будущий хозяин жизни, пусть и с помощью отца, Зиганшину было невыносимо осознавать, что им помыкает какая-то обнаглевшая девка с образованием девять классов, что он ничего не может сделать и полностью находится в ее власти, испытывая беспомощность, бессилие, отчаяние.

По дороге к Люське следователь зашел в бар и заказал коньяка. Он пытался оттянуть визит – может, все-таки есть какой-то другой выход? Может, получится придумать, как обвести ее вокруг пальца? Он вспомнил, как совсем недавно один местный наркодилер, недовольный слишком большими, по его мнению, поборами, начал угрожать, что сдаст Зиганшина коллегам. Михаил знал, что его «съедят» живьем и бровью не поведут. В борьбе за тепленькое местечко в жизни полиция ничем не отличается от обычных людей. Но тогда проблема разрешилась сама собой: торговца наркотиками через день нашли мертвым на берегу реки. Видно, делиться он не хотел не только с ментами, но и со «своими». Чем больше следак сидел, пялясь на посетителей заведения, тем все более безвыходным казалось ему его положение.

– Слушай, у тебя была любовница? – обратился он к сидящему рядом мужику в дорогом костюме и с лицом алкоголика со стажем.

– Ну да, была, и не одна, куда же без них, – печально посмотрел тот на собеседника.

– А что бы ты сделал, если бы она тебя, например, кинула на деньги? На большие деньги, – вопросительно посмотрел на соседа Зиганшин.

– Как что? Ясное дело, для начала надавал бы по морде, а потом закрыл в квартире и держал бы, пока не отработает. – Мужик сказал это так безразлично и обыденно, будто всю жизнь только этим и занимался.

– Понятно, – закивал головой следователь и ушел в свои мысли.