Кирилл Казанцев - Боевой эксперимент

Чуть в стороне, у торца стола – вроде как и с этими тремя, а вроде как и сам по себе – еще один. Пожилой мужик, в чьей внешности уж точно ничего нет от человека военного. Смотрит куда-то в сторону и задумчиво так улыбается. А лицо… Лицо очень знакомое. Где-то уже Артем его видел раньше. Но вот где?

Вспомнить он так и не успел. Один из «гражданских полковников» повел квадратной челюстью и хрипло рявкнул:

– Доклада не слышу, военный! Вваливаешься, как пьяный матрос в кабак…

Вот тут Артем откровенно растерялся. Чего они от него хотят? «Молитву» зэка? «Обвиняемый Рождественский, статья такая-то»… Но это не менты и не гуфсиновцы, в этом Рождественский мог поклясться. Те так себя не ведут. Да и форма у генерала…

Хотя… Прозвучало слово «военный»…

– Майор Рождественский прибыл…

Куда – прибыл? Для чего – прибыл? Кто, в конце концов, перед ним?! Ну, а что майор… Так вроде бы приказа о лишении его воинского звания не было. По крайней мере, он за ознакомление не расписывался.

Впрочем, «гражданский полковник» удовлетворенно кивнул и откинулся на спинку стула.

Генерал встал с места, взял со стола лист бумаги. Перед тем как начать читать, откашлялся. А Артему как-то вдруг, неожиданно, стало смешно. Нет, ну надо же! «Тройка»! Сейчас генерал зачитает приговор, остальные двое его по-быстрому подмахнут, а Дед – «исполнит» тут же, в соседнем кабинете… И, взглянув на Деда, Артем вспомнил, где видел его. У могилы Багрова, в Красногорске! Он тогда еще стопочку за помин души Федора Аверьяновича с ними принял. А потом долго о чем-то с Максимом в сторонке говорил…

Генерал наконец-то закончил кашлять и начал читать:

– Приказ министра обороны Российской Федерации…

…А в Подмосковье, на даче, тихо наслаждался отдыхом – вполне, кстати, заслуженным – пожилой мужчина.

Сидел в глубоком и удобном кресле, на веранде, закутав ноги в теплый толстый плед, и читал книгу на английском языке. Попутно буквально впитывал запахи русской осени – легкий флер увядания, смешанный с ароматом горящих где-то листьев. Мужчине было по-настоящему хорошо и спокойно. Он наконец-то чувствовал, что вернулся. Домой…

Он вернулся без шума и без помпы. Прошел обязательную в таких случаях и проверку на вшивость и был отправлен на пенсию. Не пел с первыми лицами государства песню «про Родину», не раздавал многочисленные интервью, в которых рассказывал о нелегкой работе разведчика. Его не встречала семья, близкие и дальние родственники – их у него просто не было; ему пришлось отказаться от тихого семейного счастья, сделав выбор в пользу Отечества. У него по-прежнему не было имени. То есть имя, конечно же, было, но только и лицо его, и имя были отнесены к разряду государственной тайны, и открыть их широкой публике смогут через много-много лет. А может, не смогут никогда. Слава – зачастую незаслуженная – удел провалившегося разведчика. А он, хоть и был на грани провала, но все же сумел его избежать. Прошел свой путь до конца.

В городской квартире, в обычном платяном шкафу, висел парадный генеральский китель, который тоже никогда не будет надет. Китель украшала Золотая Звезда Героя России. Недавний Беглец был награжден секретным указом, одним из трех засекреченных, что были подписаны в тот день президентом.

Первым указом звание «Герой России» было присвоено бывшему полевому командиру из Чечни, который успел «сменить масть» и перебежать на сторону недавних врагов одним из последних среди «коллег». Чеченец гордо топорщил усы и выпячивал украшенную высокой наградой грудь. А в узком кругу друзей и близких жаловался, что эта награда обошлась ему чуть ли не в два с половиной раза дороже, чем тем, кто предал соратников раньше. Если они платили в Ханкале всего лишь по миллиону «бакинских» денег, то он, «засылая» уже через Москву, отдал два с половиной.

Вторым секретным указом был награжден высокопоставленный чиновник. За что его удостоили столь высокой награды, он и сам не знал, но предполагал, что это стало своего рода авансом, и в самое ближайшее время ему будет сделано предложение, на которое он не сможет ответить «нет». Потому чиновник открыто носить награду стеснялся. Точнее, не стеснялся, а просто хотел избежать кривотолков, насмешек и провокационных вопросов. Излишнее внимание окружающих к собственной персоне могло повредить в дальнейших политических «раскладах».

Вот так и получилось, что только третий указ имел отношение к человеку, действительно достойному награды. И ничего удивительного в этом нет. В жизни всегда так – высокое и ничтожное идут рядом, рука об руку.