Вячеслав Жуков - Щупальца спрута

– Да уж, не пальцем деланы, – сказал Алексеев и тут же посчитал своим долгом напомнить: – Ты вот что, будешь с ними беседовать, не сболтни чего-нибудь такого… – Он не договорил, покосившись на начальника управления. Хотя сейчас его можно было не опасаться. Рокотов целиком и полностью был на стороне своих подчиненных.

– Такого, чего? – Стас не понял, что майор имел в виду. Сказал бы уж прямо, без намеков, а то инструктаж получается неполным.

– Стас, перестань. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

– Что ты, Николаич? Я вполне серьезно.

– Ну, если серьезно, то позволь я тебя спрошу? Вы водку с Голиковым пили?

– А как же. Не без этого, – Стасу не хотелось об этом вот так при всех говорить. И особенно при начальнике управления. Но раз уж Алексеев спросил об этом прямо, так же прямо Стас и ответил. Не зеленые пацаны они, чтобы юлить и обманывать.

– Стас, я имею в виду, вечером, перед тем, как ты ушел домой. Пили?

Врать было бессмысленно, тем более Алексееву, который и сам иногда принимал участие в подобных застольях с сослуживцами. И, конечно, он был в курсе, что оперативники после работы частенько снимали нервные стрессы стаканом сорокоградусной.

– Ну, Стас, колись, – прозвенел на ухо лейтенант Лугин.

Незаметно от начальства Стас показал ему кулак, чтоб не лез, когда старшие разговаривают. И в подсказчиках Стас не нуждался. Сказал, пускаясь в откровение:

– Пили.

Точно Стас ручаться не взялся бы, но показалось, будто Алексеев вздохнул, причем с облегчением. Хотя не упустил укоризненно покачать головой, сказав при этом: – Я так и знал, – он указал пальцем на капитана Голикова, как на нечто такое, о чем он сильно жалел и переживал. – Вот до чего пьянство доводит. А ведь могло все быть иначе. И Голиков сейчас был бы с нами живой.

Стас виновато поднял глаза на полковника Рокотова. Несомненно, полковник все слышал. Уж слишком разошелся майор, показывая начальству свою строгость. Но тут же Стас понял и другое. Самому Алексееву «хвост» накрутили, теперь достанется от него подчиненным. Ведь совсем было необязательно, чтобы полковник узнал про выпивку. « Понятно, на что давит майор, – подумал Кручинин. – Голиков перебрал лишнего и под этим делом, нажал на курок. Только дудки вам, майор Алексеев. Не так Володька был пьян, чтобы не соображать, что делает. Тут, что-то другое». Обо всем этом Кручинину хотелось бы сказать майору Алексееву, а заодно и полковнику Рокотову, чтобы не считали оперов последними лохами. Но с этим Стас решил повременить. А сказал вот что:

– Николаич, мы после работы. Чисто по сто грамм, не больше. Чем хочешь, могу поклясться.

На что Алексеев строго заметил:

– После работы можешь выпить дома или в ресторане. Как ты говоришь, по сто грамм, но не в рабочем кабинете. И нелишне напомнить всем, – обвел майор строгим взглядом лица оперативников и сказал особенно подчеркнуто: – Оперативник должен быть всегда трезв, как стеклышко. Потому что в любое время его могут вызвать на работу. Вот Кручинин пришел, а водочкой попахивает. А ему сейчас, между прочим, будут задавать вопросы. Очень серьезные, причем. И он будет дышать на них перегаром. Думаю, Ванькову, это не понравится. А достанется в первую очередь, заметьте, не Кручинину, а мне, майору Алексееву.

Слушая Алексеева, Стас нисколько не смутился. За свой поступок, если он будет признан, как приведший к гибели Голикова, он постарается ответить сам. И напрасно тут Алексеев плачется. Он постарался припомнить детали вечера, когда они сидели с Володькой Голиковым вот за этим самым столом. Стас распечатал бутылку «смирновки». Предложил Голикову уговорить ее, но тот выпил всего сто грамм, категорично заявив, что больше не будет. Стас набиваться не стал и забрал бутылку домой. Больше к ней, не прикоснувшись даже за ужином. И как, оказалось, поступил очень правильно.

– Я, конечно, извиняюсь, что встреваю, – заговорил вдруг эксперт Тутмин, считая своим долгом дать разъяснения, – но, полагаю, Голиков выпил не сто грамм, а намного больше. Вскрытие покажет, сколько он влил в себя. Но ручаюсь, сто граммами тут не обошлось.

– Слышал? – спросил Алексеев у Кручинина.

Но Стас Кручинин проявлял завидное упрямство, которое свойственно операм, и которое очень не нравилось Алексееву.

– Не мог Голиков выпить больше, – стоял Стас на своем, раздражая майора.

– Что, значит, не мог? – майор покраснел лицом. – Тебе авторитетный человек заявляет. Эксперт. Ты что же, не веришь Тутмину?