Вячеслав Жуков - Щупальца спрута

Еще только подойдя к дверям, Кручинин заметил нервозность, царившую в управлении. На все звонки, поступающие на пульт, дежурный реагировал как на сигналы тревоги, быстро хватал трубку, что-то записывал, отвечал отрывисто, потом бросал трубку и тут же отдавал по рации команду группе немедленного задержания.

– Чего он суетится так? – спросил Кручинин у сержанта, дежурившего на дверях, кивнув на офицера за пультом. Уж слишком затравленный был у того вид.

– Из министерства приехали. Час целый его мурыжили, – ответил сержант с нескрываемым сарказмом. Дескать, не все с нас с рядовых стружку снимать, пусть и вашему брату, офицерам, достанется.

– По поводу капитана Голикова?

– Ну, а то, – кивнул сержант здоровенной башкой. – Только разве дежурный уследит за каждым, и кто, восколько домой уходит.

Кручинин на это промолчал. Ему было жаль дежурного, у которого рубаха на спине уже взмокла.

– Они ему еще претензии по поводу оружия предъявили, – сказал сержант, проследив, куда смотрит Стас.

– Претензии? – Он немного отвлекся и не сразу понял, о чем говорит сержант. И постовой пустился в объяснения:

– Почему, видишь ли, капитан Голиков оружие держал при себе.

– Так он же не унес его домой, насколько я понимаю. Держал в кабинете, в сейфе. – На взгляд капитана эти особисты несправедливо поступают по отношению к дежурному. Пытаются из него сделать стрелочника.

– Это ты им скажи, – кивнул сержант в сторону машины с министерскими номерами. А Кручинин вздохнул. Скорее всего, сержант прав, вряд ли теперь проверяющих устроят какие-либо доводы. Так заведено в этой сложной системе, и уж если кого захотят сделать виновным, будь спокоен, так оно и будет.

– Ладно, – произнес Кручинин это слово так, словно на него нагрузили целый воз, который ему предстояло тянуть. Он тут же подумал о том, с каким удовольствием прокурорские и эти особисты, накинутся на оперативников и будут терзать их. И скорее всего майору Алексееву уже досталось, по крайней мере от начальника управления. Вряд ли полковник Рокотов спокойно перенесет это чп. И для майора Алексеева оно не пройдет безболезненно.

Поднимаясь по лестнице на этаж, где располагался РУБОП, Стас рассуждал о незавидной судьбе майора и о том, что ждет его. Выговорешник с занесением в личное дело, это в лучшем случаи. А в худшем… Об этом капитан не захотел думать, потому что относился к Алексееву с уважением.

Стас остановился перед дверью, за которой находился их кабинет: его и капитана Голикова. Два стола, четыре стула. Два небольших сейфа набитых бумагами. И шкаф у двери, для одежды.

Кабинет небольшой, но им всегда хватало места, чтоб не ссориться. Не хотелось верить, что никогда не унывающего, веселого парня Володьки Голикова больше нет. Стас представить не мог, как вообще такое могло случиться. Перебрал он? Так выпивал Голиков всегда ровно столько, чтобы не потерять разум и устоять на ногах. Значит, версия о том, что он совершил это под воздействием алкоголя, отпадает. Хотя вчера перед уходом Кручинина, они выпили грамм по сто пятьдесят водки. Немного посидели. Потом Кручинин ушел, а Володька остался. Сказал, что нужно задержаться, сослался на деловой разговор. Вот только не сказал, с кем должен состояться этот разговор. А Стас в душу лезть не стал. Только заметил капитан Кручинин в глазах у Голикова тоску. Хотя и не считал себя фаталистом, и почему-то вспомнил про судьбу.

Стас Кручинин стоял перед закрытой дверью и тупо смотрел на ничего не значащую табличку с цифрами – 316, словно рассуждая, входить или не стоит. Может сразу податься к Алексееву. И вдруг услышал за спиной чуть хрипловатый голос:

– Входите, не стесняйтесь. – Прозвучало как бы с насмешкой, что не соответствовало сложившейся ситуации.

« Ничего себе», – подумал Кручинин. Эти слова зацепили его. Уж кто, кто, а он стесняться не будет. Тем более не в гости пришел, а к себе в кабинет. Он обернулся, увидел невысокого, плотного мужчину лет пятидесяти, лысоватого в строгом, черного цвета, костюме. Кажется, тот только что вышел из туалета, стоял, вытирал носовым платочком руки и внимательно разглядывал Кручинина. У него был неприятный, как принято говорить, блуждающий взгляд. В каких-то несколько секунд он успел оглядеть Стаса с головы до ног, делая для себя какие-то характерные выводы. Стас не успевал уследить за его взглядом, хотя тоже не отказал себе в удовольствие и таращился на незнакомца, безошибочно определив в нем особиста.