Кирилл Казанцев - Аттестатор

– Работает схема. А вот и билеты, – вытащил он золотистые бланки. – Поезд через полчаса, еще и выпить успеем в баре. Пошли.

Поезд мерно стучал колесами, прорезая ночь. За окнами изредка мелькали огоньки деревень. В купе СВ по разные стороны от откидного столика сидели Дугин и Лора. Павел Игнатьевич неторопливо одним пальцем постукивал по клавишам ноутбука, озабоченно вглядывался в экран. Напарница Ларина сидела, подперев голову руками, и смотрела в окно.

Поезд сбавил ход. Мимо проплыло здание небольшого вокзальчика. Состав вздрогнул и замер. Стоянка была недолгой. Через минуту поезд вновь тронулся. В дверь купе негромко постучали.

– Да, – не отрывая взгляда от светящегося экрана, бросил Дугин.

В купе СВ вошел поздний пассажир – Андрей Ларин. Павел Игнатьевич лишь немного привстал, пожимая ему руку. Лора грустно улыбнулась краешками губ.

– Привет доблестной сотруднице прокуратуры. Как дела в Следственном комитете? – с легкой издевкой спросил Андрей, глядя на Лору.

Та только и ответила, но чисто в своей манере:

– Сам дурак.

Начальник ОВД устало опустился на диван. На руководителя тайной организации по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти он смотрел хмуро. Затем вздохнул и глухо произнес:

– Ситуация такая, что и докладывать не хочется, Павел Игнатьевич.

– О случившихся несчастьях можешь и не докладывать. Я в курсе. И Лора тоже, – проговорил Дугин. – Я же предупреждал тебя, что может случиться головокружение от успехов. Закон физики. Действие равно противодействию. Вот и получили ответку.

Ларин еще раз шумно вздохнул. А Дугин продолжил:

– Меня интересует, что мы имеем в сухом остатке, каковы настроения сотрудников в ОВД?

Андрей наморщил лоб, запрокинул голову, словно собрался надолго устроиться в уютном купе спецвагона.

– За всех сказать не берусь. Настроения поляризовались. Есть те, кто готов идти до конца. Но мне не нравится, что ими движет чувство мести. Не к этому мы стремились. Не за это боролись. Единственное, что утешает – мало таких, сущие единицы. Иначе бы я веру в людей потерял.

– А остальные, основная масса? – поинтересовался Дугин.

– Настроения упаднические, хотя и довольно откровенные. Личный состав мои приказы практически игнорирует. Этакая итальянская забастовка в полицейском формате. Люди запуганы. Я их понимаю. Семьи, жизнь близких, да и своя собственная дороже службы. Если ничего не предпринять, все очень быстро вернется на прежнюю орбиту. К тому же у Магомеда и его подручных железное алиби. В злополучные вечер и ночь, когда все и случилось, он с большой компанией отмечал юбилей в ресторане, на глазах у десятков свидетелей. То, что никто не отлучался, зафиксировано и видеокамерами. Все просчитал, гад. Я так думаю, что действовали нанятые им гастролеры. Приехали на один день, а потом укатили. Переоценили мы свои силы, Павел Игнатьевич. Был бы я настоящим полковником Правдеевым, написал бы рапорт об отставке.

– Без моей санкции, Андрей, ты с должности не уйдешь.

– Нечего сказать, утешили, Павел Игнатьевич. Может, у вас есть хорошая информация? Устал я от плохой, – Ларин скрестил на груди руки.

– Была бы – порадовал бы. А так, как есть, так есть. Смирнов все же убедил вышестоящее начальство, что эксперимент в твоем ОВД – вредное начинание. Мол, эксперимент провалился, и его пора закрывать. Так и сказал – видите, к чему все привело, а так хоть было спокойно. Ты же знаешь, что любимое словечко в нашей стране – это «стабильность», им всегда козыряют, когда похвалиться больше нечем.

– Самая устойчивая стабильность бывает только на кладбище, – вставил Андрей.

– Во-во, – поддержал его Дугин. – Я твоих людей не виню, никому из них не хочется повторить судьбу сержанта Горошко.

Ларину казалось, что он не узнает Дугина – всегда волевой, уверенный в себе и победе, сейчас он выглядел поникшим, словно взял на себя всю вину за начатое. И тут ожила Лора, до этого молчавшая. Она тряхнула головой, провела ладонью по лицу, словно снимала с него прежнюю маску отчаяния. Теперь глаза ее задорно заблестели, на чувственных губах появилась дьявольская усмешка.

– Вы же сами нас учили, что никогда не следует умирать раньше расстрела.

– Расстрел произошел. Я имею в виду удары, нанесенные моим сотрудникам в спину Магомедом, – жестко сказал Дугин, – и эти жертвы напрасные. Без них можно было и обойтись. Может, и прав Смирнов со своей стабильностью. Я, между прочим, и другому учил. Есть сферы, куда нам не следует соваться, если чувствуем, что это не по зубам даже нашей организации. Воевать с ветряными мельницами – дело совершенно гиблое.