Вячеслав Жуков - «Ореховские» шутить не любят

И подпись: «Марианна Бондырь». – Ивлев сложил лист и убрал его в конверт.

Квасов молчал. Он сидел на краю распоротого дивана и под впечатлением письма задумчиво смотрел на кучу книг.

– Дура! Не могла раньше сделать признание, – сказал он наконец.

– Она была вынуждена тянуть до последнего. А вообще, конечно, лучше бы написала, где нам их искать.

– Надеялась, что они от нее отстанут? – усмехнулся Квасов.

– Игорь, не забывай – она женщина. Хоть и коварное существо, но в женском обличье, – сказал Ивлев, пытаясь хоть как-то оправдать ее осторожность.

– Дрянь она! Банкир ее поил, кормил, одевал, обувал. А она как последняя шлюха! – Квасов сокрушенно махнул рукой. Женского предательства он простить не мог, потому что его самого не раз предавали представительницы прекрасного пола.

– А кто спорит? Конечно, дрянь. И поступок ее аморальный. Но она – человек. Гражданка, если хочешь. Нет, я ее не оправдываю. Но мы с тобой должны были сделать все возможное, чтобы защитить ее.

– Конечно, должны. Но раз так получилось… Если хочешь, можешь подать на меня рапорт полковнику. Ты велел приставить к ней наблюдение. Я не сделал этого. Значит, я виноват.

– Перестань. Какой смысл теперь искать виноватого, когда дело сделано? После драки кулаками не машут. Просто надо впредь не допускать таких оплошностей. Мы имеем три смерти, но не можем выйти на след убийцы. Вернее, убийц, – поправил себя Ивлев, взглянув на конверт с письмом банкирши.

– Банкир убит. Убита его жена, – сказал Квасов. Он никак не мог отогнать от себя мысли, как с ним теперь поступит Махов. Зная суровый характер старика, старший лейтенант ни на что хорошее не надеялся.

– Остается водитель. Теперь надо выставлять наблюдение за ним. – Ивлев посмотрел на лейтенанта Квасова как бы с вопросом – не подведешь?

Но в глазах старшего лейтенанта было столько успокоительной надежды и решительности, что капитану оставалось только поверить в исполнительность подчиненного и не осуждать его за былое упущение.

– Чувствуется, что они торопятся, – сказал капитан Ивлев, имея в виду преступников. – Наши люди должны и днем и ночью сидеть у водителя на хвосте. Но так, чтобы он их не обнаружил. Обнаружит – все испортит. Я уверен: не сегодня-завтра они к нему заявятся. Вот где их и нужно брать.

– С поличным, – позволил себе добавить старший лейтенант.

– По крайней мере, на одного из них улик хватит с лихвой. Помнишь в девяносто пятом нападение на охранника ювелирного магазина на проспекте Мира?

– Так там вроде было нападение с применением холодного оружия, – решил Квасов блеснуть познаниями ранее случившихся преступлений. Но, как оказалось, сделал это не совсем удачно. Капитан Ивлев был осведомлен намного лучше старшего лейтенанта.

– Нападение с применением холодного оружия. Но у охранника пропал пистолет «макаров» и запасная обойма к нему.

– Нападение с целью завладения оружием?

– Совершенно верно. Преступник даже не попытался проникнуть в магазин. Забрал пистолет с запасной обоймой и ушел. Причем все случилось на глазах изумленных людей. Смело и дерзко, – сказал Ивлев, а лейтенант Квасов добавил с иронией:

– Свидетелей, надо думать, не оказалось. Никто ничего не видел. – Его слова прозвучали как бы с укором.

Капитан Ивлев этот укор воспринял как предназначавшийся ему.

– Я тогда туда не выезжал. Хотя должен признать, наши в самом деле сработали плохо. Ты прав.

– Да нет, я ничего такого не имел в виду, – быстро попытался оправдаться старший лейтенант, понимая, что не имел никакого права выносить обвинения капитану Ивлеву. Получилось само собой, сболтнул. Что-то надо было сказать, вот и сказал. Он уважал Ивлева как оперативника. Другое дело – как человека. Иной раз думал: «Нет бы посидеть, поговорить за жизнь. А он все о работе, о делах. Железный Феликс!»

Странно признаваться, но сейчас ему в голову пришла эта же самая мысль. И лейтенант покосился на Ивлева, озабоченно расхаживающего по комнатам.

Когда в квартире все было закончено, капитан Ивлев самолично проверил, закрыли ли окно, потом сам же запер дверь на оба замка, приклеил бумажку и расписался на ней.

Присутствующей при этой процедуре соседке сказал:

– Присмотрите за квартирой. Телефон мой вы знаете. Кто захочет войти, пусть позвонит нам в управление. Ну а если кто-то сорвет бумажку, тогда позвоните вы.

Женщина пообещала, хотя, судя по ее испуганному выражению лица, не имела ни малейшего желания выступать в роли общественного соглядатая.