Вячеслав Жуков - «Ореховские» шутить не любят

Ивлев на это возражать не стал. Во-первых, нечего разводить дискуссию. Какая разница, в каком городе проросли ростки криминала после Ростова-папы и Одессы-мамы?

Во-вторых, как ни взгляни, а этот провинциальный город – не место для споров о том, где круче братва, в Орехове-Зуеве или Солнцеве.

Капитану хотелось побыстрее управиться тут и до темноты вернуться домой, в свою маленькую квартирку к жене Наташе. И он, подгоняемый этим желанием, зашагал быстрее.

Маленький майор торопливо семенил рядом. Из-за своего щуплого телосложения, чтобы выглядеть хоть немного солидней, он даже в жару поверх рубахи носил китель. И теперь, торопясь, обливался потом.

Неожиданно из-за высоченных, густо росших тополей, обсыпавших землю пухом, появилось пять четырехэтажных зданий старой постройки из темно-коричневого кирпича. Они поразили Ивлева своей мощью, будто их воздвигли из такого камня, что пройдут века и все сотрется с лица земли, а эти здания будут стоять. Они вросли фундаментом в землю, накрепко сцепившись с ней, и стояли, словно памятники чему-то давно отжившему, но уцелевшему.

Их узкие оконца смотрели на все окружающее так, будто по-своему удивлялись, что годы идут и многое вокруг меняется. Рядом появились недавно построенные пятиэтажки. А они долго спали, и потому время не тронуло их. И вот проснулись и теперь никак не могли понять, что же творится на белом свете.

В одном из окон на первом этаже Ивлев увидел сморщенное, белое личико старухи в простеньком платочке. Она с любопытством смотрела на участкового Коломейцева, которого знала, и на него, капитана Ивлева. В глазах не то испуг, не то всего лишь излишняя осторожность, которую она пронесла через всю жизнь, тщательно скрывая в душе. Но эта осторожность все же отпечаталась в ее почти бесцветных глазах.

Ивлев загляделся на нее и пошел к единственному на все здание подъезду. Но майор потянул его за локоть, указав на белый пятиэтажный панельный дом.

– Нам туда. Сизовы в том доме живут, – сказал майор.

– Извините. Я что-то задумался, засмотрелся на старушку. – Ивлев оглянулся на окно и странную старуху в нем.

Майор тоже оглянулся, потом сказал:

– Этим казармам больше ста лет. Французы строили для ткачих. Условия, конечно, в них не ахти, но люди жили. И сейчас доживают. Система была продумана. На все здание один подъезд. Одна чугунная лестница. Длинные коридоры, а в них комнаты. Двери, двери, куда ни глянь. Поначалу впечатление удручающее, тюрьму напоминает. Но люди радовались и такому жилью. Одни часы на всех.

– Как это? – не понял Ивлев и даже чуть приостановился.

Но Коломейцев шел вперед, и капитан последовал за ним.

– Я же говорю, – на ходу продолжал майор, – система была продумана. Тот, у кого имелись часы, проснувшись, стучал в стену соседу. Тот другому, и так каждому. У меня здесь бабка с дедом когда-то жили. Но мне пожить не довелось, – проговорил майор как будто с сожалением, так, во всяком случае, показалось Ивлеву. – А люди здесь были бедовые. Многонациональная, разношерстная публика. Отсюда и культура, и быт такой. Палец в рот никому не клади, оттяпают. Ну вот мы и пришли, – указал участковый на балкон на третьем этаже, окрашенный в нежно-голубой цвет. – Вон квартира Сизовых. Восемьдесят седьмая. Ну, я вам больше не нужен?

– Нет. Спасибо вам.

– Тогда я пошел. Если понадоблюсь, я в отделе. – И участковый повернул на ту тропинку, по которой они только что шли. Его фуражка мелькнула пару раз среди поросли молодых тополей, и он пропал, торопясь по своим делам.

А капитан Ивлев вошел в подъезд.

От предложенного чая капитан Ивлев отказываться не стал.

Разложив на уголке стола папку, листы бумаги и авторучку, Ивлев достал фотографию, которую взял у майора Коломейцева, показал.

– Василий Витальевич, – обратился он к отцу Сергея Сизова, – скажите, кто на этой фотографии?

Супруги посмотрели вместе, но ответил Василий Витальевич.

Его жена что-то хотела промолвить, но он властно оборвал ее:

– Подожди, – и тут же сказал Ивлеву: – Конечно же, это наш сын, Сергей. – Вопрос капитана вызвал у него легкое раздражение. К Ивлеву он относился с недоверием.

– Анна Николаевна, вы согласны с супругом? Это ваш сын?

Женщина посмотрела на мужа и только потом ответила:

– Да. Это наш Сережа. А почему вы спрашиваете?

– Аня, – заговорил Василий Витальевич раздраженно, – у товарища такая работа. Ходить, – он хотел сказать: «вынюхивать», но заменил это слово более культурным, – выискивать.