Вячеслав Жуков - Остановись, мгновенье, ты ужасно

Грек отпер ключом дверь. В квартиру он вошел первым. За ним толстяк Сокольский. Женщина с парализованными ногами не пошла, сославшись на то, что она и по своей квартире едва ковыляет.

Рустам Мамедов пришел сюда ночью. Ключом, который забрал у Зинули из сумочки, открыл дверь и тихо вошел. Запер дверь. Свет зажигать ни в комнате, ни на кухне не стал. Квартира располагалась на первом этаже, и свет будет хорошо заметен с улицы.

Напившись из-под крана воды, он рухнул на кровать, на которой Зинуля тешилась со своими любовниками, и заснул мертвецким сном. Проснулся он от громкого звонка в дверь. Прислушался.

За дверью слышались голоса, а потом кто-то стал совать ключ в замочную скважину. Раздумывать было некогда. Надо куда-то спрятаться. Но как оказалось в чужой квартире, в которой почти не было обстановки, это нелегко. И Мамедов не придумал ничего лучше, как прижаться к стене, встав за открытую дверь комнаты. Достал из кармана гранату. Пистолет его остался в кейсе, а кейс на стуле, рядом с кроватью. Сейчас Мамедов проклинал себя за такую оплошность. Ведь стоит только вошедшим заглянуть в комнату, как этот кейс привлечет их внимание. И с этим он не ошибся.

Протопав по коридору, Грек первым заглянул в комнату и увидел лежащий на стуле кейс.

– Вряд ли этот чемоданчик принадлежит проститутке Зинуле, – сказал Грек, проходя в комнату.

– Интересно, чего в нем лежит? – спросил Сокольский, топая за капитаном. Грек деловито подошел.

– А это мы сейчас проверим, – сказал он. Чуть скосив глаза на зеркало старого гардероба, он увидел в нем стоящего за дверью Мамедова. Попытался подать Сокольскому знак, легким кивком указав на дверь. Толстяк стоял к ней ближе, чем Грек, но у него не было оружия. Практикантам оружие не положено. Хотя в данном случаи, ему оружие бы и не понадобилось. В Сокольском такой вес, что стоит ему навалиться на дверь и прижать Мамедова к стене, как тот уже потеряет всякую способность к сопротивлению.

Видя, что надеяться на толстяка бессмысленно, Грек выхватил из кобуры свой пистолет. Резко обернувшись, крикнул Мамедову:

– Выходи!

Сокольский захлопал глазами, не понимая, кому предназначен этот вопрос. Грек не стал объяснять, оттолкнул его в сторону, чтобы толстяк не мешался.

– Мамедов, выходи с поднятыми руками, – приказал Грек, выставив вперед руку с пистолетом.

Дверь открылась. Теперь и Сокольский увидел Мамедова. Тот поднял руки, но от этого ни Сокольский, ни Грек не испытали облегчения, потому что в правой руке у Мамедова была зажата ручная граната.

Грек глянул на своего помощника толстяка и увидел, что у того рожа глупее не бывает. Хотя сейчас, наверное, Грек и сам выглядел не лучше. Он почувствовал, что правую сторону лица его перекосило.

– Ну что, стрелять будешь, мент? – с усмешкой спросил Мамедов. – Стреляй. Ты меня убьешь. Я упаду и уроню гранату, а что будет дальше, додумывай сам, – посоветовал Мамедов.

Как не печально сознавать, но террорист был прав. Если Грек выстрелит, то все будет так, как говорит Мамедов, с той лишь оговоркой, что трупов тогда будет надвое больше. С расстояния трех метров, от осколков им не спрятаться. Да и спрятаться некуда. Предположим, сам Грек попытается сигануть за гардероб, хотя вряд ли успеет. А Сокольскому и вовсе спрятаться негде. Разве такую тушу, где спрячешь.

Понимая всю безвыходность ситуации, Грек проговорил с горечью:

– Будем считать, тебе повезло. Только хочу тебя предупредить, что на свободе тебе гулять не долго осталось.

Мамедов расхохотался, довольный тем, как Грек его рассмешил.

– Может быть и так. Но пока ваши жизни целиком зависят от меня. Лично мне, терять нечего, в отличие от вас.

С этим Грек спорить не стал. Об одном лишь жалел, что с ним не Леха Ваняшин, а этот толстопузый увалень. Побледнел, глазенки выкатил, того и гляди расплачется, как баба.

– Хорошо. Чего ты хочешь? – спросил Грек, все еще продолжая держать в руке пистолет, но все больше чувствуя, что воспользоваться им как видно не придется.

– Брось ствол, – приказал Мамедов.

Грек положил пистолет на стол. Мамедов посмотрел на толстяка Сокольского, как бы предлагая ему сделать тоже самое.

– А у меня нету, – волнуясь, проговорил лейтенант толстяк. – Я – практикант.

Мамедов усмехнулся. Приказал толстяку, чтобы тот достал из кейса катушку скотча.

– Сядь на стул, – велел он Греку.

Грек послушался, сел, сознавая, что положение, в котором они оказались, хуже не придумаешь. Убийца диктует им условия. Интересно, что он удумает дальше сотворить с ними.