Наталья Александрова - Единственный свидетель

Гарри был приятно удивлен: обычно так называемые «новые русские» предпочитают таскать с собой чемоданы наличных денег, что вызывает шок у каждого уважающего себя банкира.

Вообще лондонские банкиры не любят иметь дело с «новыми русскими», от них всегда можно ожидать любых неприятностей, они часто нарушают закон и попадают в поле зрения полиции, и другому русскому клиенту Гарри отказал бы в открытии счета, но данная молодая леди была очень мила, она произвела на него весьма благоприятное впечатление, а кроме того, два с половиной миллиона — очень значительный депозит, и если Гарри не пойдет ей навстречу, леди может перейти на другую сторону улицы — банков на Флит-стрит так много, и клерки, допустим, «Барклай-Банка» могут оказаться более сговорчивыми.

В общем, Гарри мило улыбнулся молодой русской леди (как раз на два с половиной миллиона долларов) и сказал, что рад ей служить. Лена в считанные минуты закончила свои дела и пошла к выходу из банка.

Светлана Строганова и Тони сидели в неприметном «воксхолле» и наблюдали за дверью «Лайон-Банка» Они наблюдали за этой дверью так внимательно, что не заметили двух широкоплечих молодых людей в одинаковых темных плащах, которые подошли с двух сторон к их машине. Наклонившись к окошку со стороны водителя, один из незнакомцев любезно сказал Тони:

— Сэр, не шевелитесь, пожалуйста, на вашу печень направлен ствол сорок пятого калибра.

Тони замер, как превратившаяся в соляной столп жена Лота. Направленный на его печень сорок пятый калибр так подействовал на его воображение, что он даже перестал дышать. Второй незнакомец распахнул левую дверцу машины и столь же любезно обратился к Светлане Анатольевне:

— Мэм, прошу вас, пройдемте с нами. Ради всего святого, не поднимайте шума, а то мне придется отстрелить вам почку.

Светлана побледнела и безвольно, как тряпичная кукла, позволила вывести себя из машины.

Ее пересадили в большой черный «гранд чероки» с затемненными окнами. Тони оставили в его «воксхолле», посоветовав на прощание не дергаться.

Немного оправившись в джипе от потрясения, Светлана стала обдумывать ситуацию. Куда ее везут и самое главное — кто? Полиция? Но английская полиция оружия не носит, и, наверное, ни одна полиция в мире не пользуется такими дорогими джипами. Неужели здесь, в Лондоне, ее достали «братья» Косые? Для их молодчиков слишком приличные манеры… Хотя черт их знает, может, они держат специальных воспитанных бандитов со знанием английского языка для таких вот загранкомандировок… Как бы там ни было, но Светлана явно влипла. Не говоря уже о том, что она упустила Лену Барташову со всеми деньгами. Тони, идиот, конечно, сидит сейчас в машине мокрый от страха и не посмеет ничего предпринять… Да если бы у него и хватило решимости похитить выходящую из банка Лену — ему одному с такой задачей не справиться, а главное, если деньги будут при ней и Тони чудом их отнимет, Светлане все равно придется о них забыть: что-что, а уж хапнув миллионы, Тони ни за что с такими деньгами не расстанется.

Светлана тяжело вздохнула и мысленно призналась самой себе, что операция провалилась окончательно и бесповоротно. Деньги, из-за которых она убила мужа и любовника, причем последнего — собственными руками, уплыли от нее в голубую даль. Кейс с изобретением профессора Барташова останется в Париже невостребованным. На мечтах о великолепной необычной жизни с огромными возможностями можно было поставить крест.

Джип вырулил на мрачную окраинную улицу, застроенную кирпичными и железобетонными складскими помещениями. В одном из зданий подняли огромные металлические ворота, и машина въехала внутрь. Дверцы джипа распахнулись, и Светлану вытолкнули наружу. Всю вежливость ее конвоиров как ветром сдуло.

В нескольких метрах от машины Светлана заметила силуэт человека в инвалидном кресле.

В помещении было полутемно, и пока глаза не привыкли к освещению, она не могла разглядеть сидящего. Зато она сразу узнала звучный язвительный голос, который произнес:

— Ну здравствуй, невестушка. Как доехала?

Светлану прошиб холодный пот. Глаза привыкли к полутьме, и она узнала женщину в кресле — свою свекровь Александру Викторовну Строганову. Она всегда недолюбливала эту женщину и боялась ее. Надо сказать, что нелюбовь была взаимной, и когда свекровь в годы перестройки уехала за границу по официальной версии поправлять здоровье, по неофициальной — по каким-то таинственным делам, а на самом Деле, как считали многие — жить спокойно в цивилизованной стране с нахапанными партийными деньгами, Светлана вздохнула с облегчением.