Наталья Александрова: Убей меня нежно

Все кончено, стучало в его мозгу, получается, что он обманул Чистякова и подставил Кастета, теперь оба могут предъявить ему счет. Хорошо, если Кастет убит там, на даче, и ник! о не уцелел, а если Кастет успел уйти? А Чистяков ведь имеет пленку с записью всех разговоров его и Кастета, и если узнает его начальство, то в лучшем случае — пенсия, а в худшем — тюрьма. На старости лет из партийных начальников — на нары! И зятя ведь Чистяков может вернуть и сдать со всеми доказательствами в милицию!

Тогда — позор и опять-таки пенсия. И как жить дальше? Дочь — калека, жена в жизни не работала, внуку все надо — о Господи!

До утра он не сомкнул глаз, а когда заснул, жена разбудила его, потому что он страшно стонал во сне. Наутро о выходе на работу не могло быть и речи. Его охватила какая-то апатия. Перепуганная жена вызвала врача. Молодая докторша наскоро послушала его, выписала какие-то таблетки, витамины, велела не простужаться, а через три дня прийти в поликлинику и сдать анализы. Жена настаивала, чтобы он вызвал машину и поехал в свою ведомственную поликлинику, но у него не было на это ни сил, ни желания. Жена пешком сходила в магазин: возить-то теперь было некому, потом возилась на кухне, к нему не заходила, думала, что он спит. Зазвонил телефон. Жена заглянула в дверь спальни, говоря:

— Коля, тебя Чистяков к телефону, говорит, очень срочно, поговоришь с ним?

Поскольку он не отвечал, она подошла ближе, вгляделась и ужасно закричала. Николай Степанович сидел в кресле совершенно неподвижно, при этом левая половина его лица была живой, и глаз моргал, а правый глаз закатился, так что не видно было зрачка, и челюсть страшно отвисла.

Приехавшая «скорая» отвезла Николая Степановича в Свердловскую спецбольницу.

Перед таможенным контролем Чиф распихал деньги по брючным карманам, а холст аккуратно свернул и засунул во внутренний карман пальто. Железные нервы и невозмутимое лицо всегда помогали ему.

Таможенный и пограничный контроль он прошел без проблем. Самолет, «аэрофлотовский» ТУ-134, казалось, вот-вот развалится, сидеть даже при его небольшом росте приходилось, упираясь коленями в подборедок. Чиф всегда удивлялся, как такие допотопные самолеты выпускают на международные рейсы. С удалением от Пулкова на душе у него становилось все легче. Позади оставались смертельные опасности, впереди ожидала встреча с сыном. Даже погода менялась в лучшую сторону: над Россией громоздились тяжелые мглистые облака, над Туманным Альбионом сияло солнце. Внизу проплывали квадраты зеленых не по сезону лугов, пасущиеся на них стада овец, нарядные аккуратные фермы.

Самолет приземлился не в Хитроу, а в новом сверхсовременном аэропорту Стэнтстэд. Огромное здание аэровокзала было почти пустым. Маленький автоматический поезд довез пассажиров до таможенного терминала, Чиф прошел контроль и вышел к станции пригородной электрички. На перроне к нему подошел какой-то странный молодой парень. Неумеренно жестикулируя, страшно кривя рот и растягивая слова, он обратился к Чифу:

— Вы-ы ведь из Рос-сии… Вы-ы со-оотечественник… Объясни-ите мне, ка-ак попа-асть.., как это.., лопа-асть в Кие-ентиш Та-аун.

Что-то в нем Чифу не понравилось, какая-то была в нем ненатуральность, да, кроме того, он и не знал, как попасть в этот Кентиш Таун. Он довольно грубо отшил соотечественника, тот не слишком расстроился, сел в серый «фольксваген» и уехал.

Вдруг Чифа как будто что-то ударило.

Он сунул руку во внутренний карман пальто… Картины не было!

И тут он расхохотался! Его, профессионального убийцу, на чьей совести больше покойников, чем в хорошей футбольной команде игроков, его, Чифа, как вульгарного лоха, обчистил в Англии свой, русский мелкий карманник!

Несколько англичан, вместе с ним дожидавшихся поезда на платформе, в свойственной им невозмутимой манере, наблюдали, как худощавый джентльмен, по-видимому только что прибывший в Лондон, хохочет, вытирая носовым платком выступившие от смеха слезы.

В последующие две недели после визита в институт следователя Громовой Надежда взяла себе за правило гулять в обеденный перерыв. В любую погоду хоть дождь, хоть снег, хоть мороз, она одевалась и шла на улицу. Сан Саныч обедал в это время в столовой, а сотрудникам Надежда объясняла, что ходит по магазинам, ведь так много всего нужно купить. Никто не удивлялся, еще бы, такое событие предстоит! По магазинам Надежда действительно ходила, но дело было не только в этом. По пути на работу и с работы она шла проходными дворами и во дворе дома на Тверской высматривала маму Люси Поливановой, которая, по словам Люськи, должна была сидеть на лавочке во дворе и все про всех знать. В конце второй недели ее усилия увенчались успехом. Был ясный день, морозец небольшой, Люсина мама сидела на лавочке и скучала. Она очень обрадовалась Надежде, пригласила в гости. Они чудно поболтали, и дело кончилось тем, что Надежда опоздала на работу с обеда. Вахтерша отобрала пропуск, но даже это не смогло испортить Надежде настроение. Она влетела в комнату румяная от мороза, проскочила прямо в кабинет к Сан Санычу, бросив по дороге сумки на чужой стол.