Наталья Александрова: Убей меня нежно

В сапоге хлюпнуло. О Господи, когда же это кончится!

Наконец, все венки и цветы были уложены, народ потянулся к выходу. Надежда поравнялась с заплаканной Олей.

— Оленька, извините меня, я с Марининой работы. Вы, я так понимаю, близкая ее подруга?

— С первого класса, — всхлипнула Оля.

— У меня к вам просьба. Я на этой неделе буду Маринины вещи разбирать, там остались какие-то мелочи — книжки, фотографии, мне к родителям как-то неудобно обращаться, может быть, я бы вам это передала? А вы потом сами решите, что родителям отдать, а что себе на память оставить.

Вы работаете?

— Работаю и учусь в ЛИТМО на вечернем.

— Так я вам позвоню и встречу как-нибудь после работы. Давайте ваш телефон.

Стеснительная Оля не смогла отказать.

В пятницу до обеда обсуждали похороны. Полякова с Пелагеей, конечно, и на поминки потащились, перезнакомились со всеми родственниками и бог знает что там наболтали. Между прочим, рассказали, что отец к концу сильно опьянел, плакал, говорил о каком-то звонке из консультации в среду вечером, и что когда он в пятницу туда пошел выяснять, что там с Мариночкой было, они там с ним и разговаривать не стали: мы, мол, справок не даем. Так он этого так не оставит, в прокуратуру пойдет, если милиция не поможет; а дальше они ушли, потому что он совсем разбушевался.

После обеда начальник вернулся из милиции. Подошел к Надеждиному столу, постоял, посмотрел на умиравшую от любопытства Полякову, пожал плечами и вышел.

Надежда выждала три минуты, взяла грязную посуду, оставшуюся после одиннадцатичасового чая, и тоже вышла. Начальник стоял в коридоре у стенда «Наши достижения» и внимательно читал прошлогоднюю статью о научной организации труда.

— Ну что, Сан Саныч? Как там дела?

— Да ничего пока. Следователь спокойный, не въедливый. Вопросы задавал чисто формальные.

— А насчет ссоры шестого числа?

— Я рассказал все, как было. Да, застал ее в кабинете, да, ругал, за дело. Я начальник, имею право.

Из двери выглянула Полякова, посмотрела подозрительно.

— Сан Саныч, возьмите мой телефон в журнале и, если будет необходимость, позвоните мне в выходные.

— А вы — мне.

Надо же, он, оказывается, улыбаться умеет!

Полякова заглянула в туалет, остановилась у раковины.

— Надь, ну что там в милиции?

— Понятия не имею!

— А что он сказал-то тебе?

— Сказал, что депремирует тебя на пятьдесят процентов за хамство начальнику!

В выходные начальник не позвонил, и Надежда решила не навязываться. В понедельник с утра она занялась лаборантскими делами: заполнила табель, требования на комплектующие, потом позвонили антеннщики насчет задания, потом — из первого отдела, потом — из расчетного, и к вечеру от этой беготни она совершенно ошалела, так что смогла заняться Марининым столом только во вторник.

Так, в этой половине все по работе: увольнительные, бланки на табель, папки, инвентаризация, ведомости; порядка, конечно, нет, но разобраться можно. А в этой — личные Маринины вещи: чашка, щипцы для завивки, туфли. Это все надо Оле отдать. Вот в ящике карандаши, ручки, зеркалец три штуки, пинцет, чтобы брови выщипывать, сережка серебряная, недорогая, одна почему-то. Потеряла где-то вторую.

Аскорбиновая кислота в таблетках — понятно, тошнило беднягу сильно на втором месяце. А вот — надо же! — туалетная вода для мужчин, французская, коробка не распечатана. В подарок, наверное, кому-то приготовила, но не отцу же! Тоже надо отдать, не выбрасывать же такую дорогую.

Книжки какие-то, учебник английского.

Надежда заглянула, нет ли штампа. Нет, не из нашей библиотеки, значит, надо отдать.

Вот в последнем ящике документы: профсоюзный билет, комсомольский, фотографий пачка, вот школьные еще — Надежда узнала Олю, вот летние на даче. Кто же тут Маринкин хахаль-то? Нет, не то все, ребята там все молодые, почти мальчишки, а Маринка искала себе кого пошикарней. Может, женатый кто у нее был? Да, вот еще записная книжка и ключ какой-то.

Надежда пролистала записную книжку.

Фамилии, еще в школе записанные детским почерком, — что тут найдешь? А ключ от дома, что ли? Вряд ли. Ключ обычный, от французского замка, кто же в наше время входную дверь на один французский замок запирает?

У них в лаборатории похожий замок, так, когда дверь случайно захлопнулась, Стас-механик этот замок простой шпилькой открыл.

Ненужный какой-то ключ. И надо кончать с этим барахлом, и так себя уже мародером чувствуешь. Надежда собрала вещи в пакет, документы завернула отдельно, все мелочи сунула в ящик с карандашами, рука не поднимается выбросить, потом, когда уж сорок дней пройдет.