Наталья Александрова - Убей меня нежно

— Что вы, спасибо, что со мной поговорили, а то я уже сам начал думать, что это я ее довел.

— Если бы вы подольше в нашем гадюшнике поварились, вы бы уверились, что сами ее с седьмого этажа столкнули… О Господи! Человек ведь умер, а мы так о ней…

В регистратуре женской консультации раздался телефонный звонок.

— Скажите, пожалуйста, Заневский, 22, какой врач принимает?

Регистраторша Зоя Семеновна посмотрела в расписание.

— Доктор Васильева, сегодня она была в утро, а завтра в вечер, с двух до восьми.

— Ой, не вешайте трубку, я вас очень попрошу, я сдавала анализы пятого, а после праздников заходила, они куда-то делись у вас, мне за направлением. Вы не посмотрите, нашлись ли они? Моя фамилия Киселева.

Зоя Семеновна нашла нужную папку.

— Киселева М. Е.?

— Да, Марина Евгеньевна.

— Тут ваши анализы и никуда они не терялись. Если хотите к врачу, то на завтра записи уже нет, запишу только на пятнадцатое в одиннадцать.

— Спасибо большое, я приду.

Надежда повесила трубку.

— Вот видите, Сан Саныч, все правильно, была она там.

— Думаете, она из-за этого с крыши бросилась?

— Не знаю, не знаю… Не она первая, бывает всякое. Даже если и бросил ее парень, ну обругают, конечно, в консультации, а все равно направление на аборт обязаны дать, а в больнице страшно, противно, но все-таки не смертельно. А то, что она вовремя в консультацию пошла, говорит о том, что головы она не потеряла. Знаете что, Сан Саныч, поручите-ка мне Марину замещать.

Я стол ее разберу, и вообще…

— Хорошо, хотя использовать вас на такой работе нерационально.

— Ну, спасибо за комплимент. А теперь всего доброго, вон мой автобус.

Зоя Семеновна собралась домой, напоследок оглядела записи на столе под стеклом и ахнула.

— Батюшки, у Васильевой-то в пятницу диспансерный день, приема нет, а я к ней людей записываю! Так, ну тут народу немного, две беременные, еще раз придут, у них время есть, еще одна на больничном, а вот недавно записала женщину, как ее, Киселева, сказала, что она за направлением, а десять дней у нее пятнадцатого кончаются.

Ой как нехорошо вышло! Как бы ей сообщить, чтобы пришла четырнадцатого, я бы ей дополнительный номерок дала.

Она нашла карточку, так, Киселева М. Е., домашний адрес, телефон. Какой год рождения, девятнадцать лет всего? А по голосу-то не скажешь. И, конечно, вот записано: не замужем. Попробовать позвонить, что ли?

Она набрала номер. Ответил мужской голос, отец, наверно.

— Можно Марину попросить?

— А кто ее спрашивает? — настороженный какой голос.

— А ее что, дома нет? Я тогда попозже позвоню. Она когда обычно приходит?

— Она уже никогда не придет, умерла она.

— Как умерла, — растерялась Зоя. — Сегодня?

— Почему сегодня? Шестого ноября умерла, до праздников еще.

— До праздников?!!

— А кто ее спрашивает-то, — заволновался голос, — вы кто?

— Это из женской консультации говорят, — машинально ответила Зоя Семеновна и повесила трубку.

На шум выглянули сестрички из бокса.

— Что случилось, Зоя Семеновна?

— Ой, девочки, я женщину на прием записала, а она умерла.

— Ну и что, все бывает.

— Да как же так, ведь она шестого числа умерла, а я с ней сегодня говорила.

— Ну, вы даете, Зоя Семеновна, бред какой-то.

— Да вот же, запись на пятнадцатое, Киселева М. Е.

— Ой, ужас какой, с того света!

— Не знаю, девочки, с того или с этого, а неприятности у меня точно будут.

Марину хоронили на Северном. Сначала долго ждали автобус у проходной, потом ехали в морг, потом в морге ждали, когда вынесут. Шел дождь, потом дождь со снегом.

На кладбище потащились по грязи в самый дальний конец, потом долго смотрели, как роют могилу.

Зонтик уже не спасал, ноги тоже сразу промокли. Надежда с тоской смотрела по сторонам. Вот тетки какие-то суетятся в черных платочках, родственницы, наверное. А родители все молчат, друг за друга держатся. Нет у Марины ни братьев, ни сестер, вот горе-то. А гроб так и не открыли. Что там смотреть, когда с седьмого этажа головой вниз на асфальт. Рассказывали, когда отец опознавать ездил, как увидел, так сразу в морге в обморок ,упал. А вон молодежь стоит толпой, одноклассники.

Ребята по сторонам смотрят, девчонки кучкой. А одна, глядите-ка, плачет. Подружка, видно, близкая. Кажется, Олей зовут.

Страшненькая такая девчушка, незаметная, одета скромно. Даже странно, что Маринка с ней дружила. Хотя, может быть, с такой-то она как раз и делилась. А с работы, кроме нашей лаборатории, никого; видно, не было там у Марины друзей. Начальник стоит в стороне без зонтика и без шапки. Хоть бы подошел, не выделялся, а то и так уже родственники косятся.