Наталья Александрова: Чемодан с видом на Карибы

Надежда задумалась. Имеет ли смысл расспросить старушек на скамеечке на предмет местонахождения неизвестной Кати? По всему выходило, что не имеет, поскольку старухи чрезвычайно любопытны, привяжутся с расспросами, и Надежда, сама того не желая может разболтать им лишнее. Что-то подсказывало ей, что раненый мужчина, пославший ее отнести чемодан Кате, был бы не слишком доволен, если об этом узнали посторонние люди.

Надежда тяжело вздохнула и направилась к выходу. В конце концов, она сделала все, что могла, для этого странного человека из маршрутки, и не ее вина, что никого не оказалось дома.

Спускаясь по ступенькам, она увидела на полу какую-то маленькую книжечку. Нагнулась, подняла. В ее руке было удостоверение в голубой дерматиновой корочке, точнее, пропуск. Раскрыв его. Надежда увидела фотографию, несомненно той самой женщины, с которой только что столкнулась в дверях. Только на этой фотографии незнакомка была еще моложе, и у нее было совсем другое выражение лица — выражение радостного ожидания и предчувствия чего-то хорошего и удивительного. Казалось, что эта девушка верит, что сейчас вылетит та самая птичка, которую обещают детям старые фотографы.

А сейчас, точнее, минуту назад, девушка явно ничего хорошего от жизни не ждала. Надежда отчетливо поняла, что на лице ее был страх. Дикий, безумный страх.., именно страх так округлил глаза незнакомки. Впрочем, уже не совсем незнакомки — Надежда Николаевна прочла в пропуске, что девушку зовут Верой Алексеевной Зайцевой, и она является сотрудницей музея И. И. Панаева. Кто такой Панаев, Надежда помнила весьма смутно — кажется, был такой русский писатель, друг и соратник Некрасова, у которого Некрасов по дружбе увел жену.

Надежда Николаевна поэта Некрасова не любила. Вот не лежала у нее душа к его стихам, не нравились они ей. Все эти причитания по поводу русской долюшки женской и про крестьян, которые пошли, солнцем палимы, казались ей фальшивыми, а сами стихи совершенно неинтересными.

Тут, кстати, вспомнился ей один случай, который произошел в их школе на экзамене по литературе много лет назад. В параллельном с Надей классе учился некий Витька Самокатов.

Известен по всей школе он был тем, что терпеть не мог литературу. Из печатного слова он признавал только зарубежную фантастику, да еще братьев Стругацких, всех остальных писателей, включая Льва Толстого и Достоевского, называл занудами. Поскольку в физике и математике Витька соображал весьма прилично и собирался даже поступать в университет, то литераторша покорилась неизбежному, поняв, что Витьку ей не переубедить. Вся школа знала, что сочинения за Витьку пишет Леночка Постникова — за просто так, по доброте душевной. Леночка вообще никому не могла отказать в помощи, а уж Витька-то был до того настырный, что отвязаться от него не было никакой возможности.

Однако на выпускном экзамене по литературе гром все-таки грянул. По закону подлости Витьке достался билет, где предписывалось рассказать о творчестве поэта Некрасова и прочитать наизусть отрывок из его поэмы «Кому на Руси жить хорошо». Если про Некрасова Витька слышал на уроках краем уха, тогда, когда не читал под партой Клиффорда Саймака и Роберта Шекли, то ни строчки из чертовой поэмы не засело в его голове. Единственное, что он помнил, — что поэма эта про сельскую жизнь, что там то пашут, то сеют, то убирают урожай. А еще возят дрова и ухаживают за скотиной.

Витька был парень толковый и решительный, он не стал опускать руки и биться головой о стену. Он взял чистый листок бумаги и уединился на последней парте, сообщив комиссии, что отвечать будет самым последним. За сорок минут Витька самостоятельно сочинил отрывок из поэмы Некрасова. Рассказывалось в нем про косьбу и начинался он задушевными словами: «К старости силушки меньше становится…» Далее в нескольких строфах Витька живописал, как тяжела работа косаря. Витька сохранил размер и интонацию, пока писал, выучил текст наизусть и прочитал его громко и с выражением.

Комиссия, состоявшая из старенькой географички, тетки из РОНО и литераторши, приняла Витькин ответ благосклонно. Географичка задремала под равномерные раскаты Витькиного голоса, тетка из РОНО была в полной уверенности, что все идет как надо, она если и читала поэму, то лет тридцать назад, так что ничего не помнила, а литераторша, конечно, все поняла, но решила не брать на душу педагогический грех и не портить парню аттестат.

Что же это за поэт, каждый раз думала Надежда, вспоминая историю, если абсолютно не знающий литературы Витька Самокатов в течение сорока минут мог сочинить отрывок из его поэмы? Небось, с Пушкиным у него такой номер не прошел бы!