Кирилл Казанцев - Реанимация закона

Антон медленно сунул руку в карман куртки и нащупал мобильник. Он видел, как сузились глаза «Иванова», как тот внутренне весь подобрался, готовый ко всяким неожиданностям. Ведь Антон может сейчас заартачиться. А ведь это в самом деле пульт, именно тот самый, единственный. Антон это понял по глазам, по напряжению в них, понял, что именно сейчас решается судьба всей операции и… и не вытащить его из кармана нельзя, потому что черный зрачок пистолета смотрел сквозь дырочку в кармане куртки «Иванова» прямо в грудь Антона. Малейшее сомнение, и выстрел. И никто не успеет помешать нажать кнопку. Ах ты, хитрая сволочь!

От злости Антон расплылся в холодной улыбке и вытащил из кармана телефон, лихорадочно соображая: «Пусть расслабится, я же на его стороне, я же деньги зарабатываю. Лишь бы подлости в нем не оказалось настолько, что бы шлепнуть меня и не платить мне пять миллионов долларов. Не шлепнет, иначе рано или поздно слава пойдет, что «Иванов», он же Руслан, он же еще черт знает кто, никогда не платит наемным исполнителям, а просто убивает их. И тогда нанять людей ему будет сложно, а его хозяева скажут ему, что это не то место и не та ситуация, где нужно экономить деньги «спонсоров», и отправят на пенсию или подростков учить ненависти к России. Нет, не выстрелит!»

Напряжение внутри достигло такого уровня, что мир как будто замедлился вокруг. Замедленное движение руки «Иванова», и телефон ложится в его ладонь, так же медленно опускается и исчезает в дырочке дуло пистолета, лицо террориста расплывается в зловещей улыбке, а палец откидывает крышку телефона-«раскладушки». Ждать, не дергаться, ждать…

– Вот и все, брат, – тихо сказал «Иванов» и облизнул губы, которые вдруг стали сухими. – Теперь все в моих руках, вот в этой моей руке, карающей руке. Я теперь всемогущ, как Аллах! Нет, это кощунство, никто не может сравнивать себя с Аллахом. Мы те, кто лишь исполняет его волю. Тебе этого не понять, твой бог – деньги, чужие деньги.

Антон смотрел на лицо фанатика, и ему вдруг стало страшно. На какой-то миг, но он испытал настоящий страх. Человек, который теряет рассудок и начинает во что-то фанатично верить, человек, которым овладевает навязчивая идея, теряет связь с реальным миром и начинает жить и подчиняться только этой идее. А любая идея в отрыве от реального мира – не более чем утопия.

Антон вспомнил, как однажды он дрался в юности. Пацан был из неблагополучной семьи, и с психикой у него тоже были проблемы. Их драка началась честно: один на один и без всяких палок, камней и ножей. А после третьего удачного удара, которые нанес пацану Антон, тот взбесился и, забыв все уговоры, забыв обо всем на свете, схватил палку и бросился на него. Вот тогда он примерно так же испугался, потому что понял: сколько ни бей такого противника, тот будет вставать и снова идти на него. Остается только или убить, или убегать самому.

Так же и с фанатиками. Они будут подниматься, собирать других людей, снова лезть и творить свое черное дело, потому что им втемяшилось это делать, потому что они потеряли связь с реальным миром, потому что они переиначили Коран в угоду чьим-то амбициям. С ними не получается цивилизованного диалога, с ними нельзя договориться.

– Четыре цифры решают судьбы, всего четыре, – продолжал «Иванов», глядя на дисплей телефона лихорадочно горящими глазами, – но это святые цифры. Два, двести пятьдесят пять! Сура 2, аят 255. Это самый главный аят! Аль-Курсий! Аят трона! Там говорится о вселенском владении Аллаха над всем, что он создал. А мы лишь исполняем его волю. И надо набрать эти цифры, а потом зеленая кнопка «вызов», это как зеленое знамя ислама. – Пальцы террориста скользнули по клавишам. Два, пять, один, пять…

Бросок Антона был произведен с такой скоростью, что тот не успел даже понять, что произошло. Их разделяло расстояние чуть больше вытянутой руки, и это решило исход. Кисть Антона стиснула левую кисть «Иванова», державшую телефон. Есть на суставе у основания большого пальца такая ямка, при нажатии в которую двигательные функции пальца блокируются полностью. Антон стиснул кисть, надавливая пальцем в эту ямку. В самый последний момент террорист ощутил опасность и успел удержать телефон в руке четырьмя пальцами. Он не мог нажать последнюю кнопку, но и не выпускал аппарат.

Антон помнил и про черный глазок дула пистолета, который недавно смотрел на него. Его правая рука сдавила другую кисть «Иванова», сжимавшую в кармане рукоятку пистолета. Это была молчаливая борьба из последних сил. Борьба одного за жизнь и борьба второго за смерть. Они стояли посреди маленькой улочки за углом от здания вокзала с налитыми кровью глазами, со вздувшимися венами на шеях и руках. Они хрипели, но никто не намеревался сдаваться. Люди, находившиеся рядом, шарахались в испуге в разные стороны, кто-то предложил позвать полицию, кто-то громко стал увещевать двух сцепившихся мужчин.