– Сразу видно, что ты не эстетка, – вздохнул Вадик. – Неужели ты не понимаешь, что ночной полуосвещенный корабль выглядит гораздо романтичнее…
– Хорошо. Я с тобой согласна. Главное, не проспать.
– Суздалев зайдет за нами. А банкир все-таки уезжает?
– Да.
– Не обломилось тебе, – мелко восторжествовал Вадик.
– Перекинусь на кого-нибудь другого, – парировала я. – Слава богу, мужчин здесь в четыре раз больше, чем женщин, не считая экипажа. У меня еще есть шанс.
– Ну-ну.
Вадик даже не собирался никуда выходить, наверняка он проторчит в каюте до самого ужина. А находиться вблизи от бумаг, которые интересуют меня больше всего на свете, и даже не притронуться к ним – это пытка, достойная святой инквизиции. Терпеть ее я не собиралась и потому сразу же приступила к зачистке местности и выдавливанию Вадика из каюты.
– Что ты такой кислый, Вадюня? – начала я издалека.
– Переел за обедом. Теперь изжога мучает.
– Может быть, сходишь за содой? У кока наверняка есть. – Мне так хотелось выставить несчастного оператора из каюты, что я не брезговала никакими, даже малейшими поводами и подбирала их на лету, как стервятник падаль.
– Ничего. Перетопчусь.
– А то отправился бы куда-нибудь, развеялся.
– Куда, интересно?
– Ну, не знаю. В спортзал, например. Там как раз Клио вербует волонтеров для игры в пинг-понг. Желающих хоть отбавляй, но без тебя картина не полна.
– И этот павиан тоже там? – Вадик не уставал злословить по поводу стюарда Романа.
– Пока не видела. Лови миг удачи. Как это она тебя тогда назвала? Мучачос! – Я развязно хихикнула, копируя Клио: если ты уже начала врать, то ври до конца, Ева.
– Нет. Не пойду.
– Дело твое. Я ведь просто так сказала.
Я вздохнула, улеглась на койку и посмотрела на часы. Десять против одного, что через пятнадцать минут Вадик отправится в спортивный зал.
Вадик созрел через десять.
– Пойду прогуляюсь, а то мне эти “Потерпевшие кораблекрушение” до смерти надоели. Все время перед глазами. – Эта была сущая правда: пророческая картина Доу висела в опасной близости от головы оператора.
Я мысленно себя поздравила: влюбленные мужчины просчитываются так же легко, как и влюбленные женщины.
– Ключ можешь не брать, – стараясь сохранять беспечный тон, сказала я. – Я никуда не выхожу до самого ужина.
Едва за Вадиком захлопнулась дверь, я быстро поднялась с кровати и повернула ключ в замке еще раз. Теперь он не войдет в каюту до самого ужина. Или хотя бы до того момента, как я не ознакомлюсь с содержимым папки. Даже если Вадик будет ломиться, я ему не открою. Никаких угрызений совести по этому поводу я не испытывала. Цель оправдывает средства.
Оставив листки и тетрадь на сладкое, я приступила к чтению газетных статей.
И в течение часа изучила содержимое папки вдоль и поперек.
Большей частью это были вырезки из солидных медицинских и криминалистических журналов. Все они в той или иной мере касались только одного вопроса: психологии серийных убийц. Митько удалось собрать весь букет: здесь были представлены маньяки, убивающие на сексуальной почве, религиозные маньяки, адепты всевозможных сатанинских культов, маньяки-каннибалы, маньяки-педофилы, маньяки-некрофилы и прочие, леденящие душу нечисти.
От этих академических статей на меня повеяло леденящим душу холодом.
Всего один только раз в своей жизни я сталкивалась с маньяком, отправившим на тот свет нескольких человек. Последним номером в этом списке должна была быть я…
Прошлое уже пыталось накрыть меня с головой, и в этой мертвой волне нужно было попытаться не умереть самой. Для того чтобы прийти в себя и избавиться от наваждения, мне потребовалось мучительно долгих полчаса. Мой собственный палач был изыскан и любил Фрэнка Синатру. Чудом оставшись в живых, я вынесла из всего этого кошмара только одно: любой маньяк выглядит гораздо более нормальным, чем абсолютное большинство людей. И начинает убивать по совершенно невинному поводу. Причинно-следственные связи, толкающие его на преступление, столь эфемерны, что понять их до конца можно лишь тогда, когда нож над тобой будет занесен. Или бритва полоснет тебя по глазам…
Похоже, что и старпома волновали те же проблемы.
Нет, “волновали” было неточным словом. Они его завораживали.
Уже в самом начале я совершила неожиданное для себя открытие: Митько собирал материалы, связанные не только с Питером. Попадались даже вырезки из таллинских газет – статьи на эстонском, снабженные подстрочником. Интересно, кто переводил их старпому, вряд ли в этом забытом богом месте так уж много этнических эстонцев. Да и старпом, при всей своей относительной интеллигентности, не производил впечатление полиглота. Видимо, все написанное имело для Митько исключительную ценность, и он старался обладать всей полнотой информации… Во всех этих статьях живописались подробности убийств молодых людей, в основном студентов творческих вузов нескольких крупных городов страны. Среди этих городов упоминался и Питер. Собственно, он и был отправной точкой преступлений. Первые сообщения об убийствах относились именно к нему. Всего в Питере было убито трое юношей: третьекурсник консерватории по классу виолончели, дипломник актерского факультета театральной академии и студент “Мухи”. Он занимался керамикой и был связан с Пушкинской, 10, известным в городе рассадником андеграунда. К одной из статей был подколот крошечный некролог, тоже вырезанный из газеты: “Коллектив Балтийского морского пароходства… Выражает соболезнование заместителю начальника по… В связи с трагической гибелью сына Сережи…”
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу