Виктория Платова - Куколка для монстра

– Это ничего, – воодушевилась Настя, – обыкновенный токсикоз. Знаешь, что было с моей двоюродной сестрой? Ее просто наизнанку выворачивало. А ты молодец, держишься. Только знаешь что? Не говори никому, что я тебе сказала о ребенке… С меня тогда точно голову снимут.

Она сама принесла мне обед, от которого я, впрочем, отказалась. И даже просидела со мной до конца своей смены. Теперь я знала всю немудреную историю ее жизни, в которой было задействовано два десятка персонажей, не больше. Если учесть несостоявшегося жениха из прытких самовлюбленных ординаторов, почти мифическую тетку в Нюрнберге и недосягаемого грузина Теймури – ровно двадцать три человека. Боже мой, как я завидовала ей, ведь у меня не было даже этого. Только сама Настя, заменившая мне кормилицу, Теймури, заменивший мне мать, и капитан Лапицкий, заменивший мне все остальное… Насте не хотелось отпускать меня в мое всегдашнее одиночество, но и дежурство подходило к концу.

Выкурив все украденные сигареты, она наконец-то решила попрощаться.

– Знаешь, я теперь буду только послезавтра… Мало ли что. Я тебе свой домашний телефон оставлю, от дежурной сестры всегда можно позвонить. Сейчас принесу ручку и запишу.

– Не стоит, – сказала я, – я и так запомню.

– Ну тогда запоминай.

Она медленно проговорила телефон и заставила меня повторить его.

А потом еще о чем-то пощебетала со мной, покачиваясь на одной ножке у моей кровати, и снова заставила повторить номер. Я добросовестно повторила.

– Теперь я за тебя спокойна, – констатировала она прежде, чем исчезнуть за дверью.

И в ту минуту я даже предположить не могла, как моя маленькая птичка на жердочке была далека от истины…

…Катастрофа, которая как-то связана с домом, где произошло убийство, еще одна мертвая женщина, которую не могут опознать так же, как меня. Кома с последующей амнезией, ребенок – мальчик или девочка, – которым я беременна. Весь вечер я перебирала все это, как четки, и ни на чем не могла остановиться. Все события, произошедшие со мной, могли иметь несколько взаимоисключающих объяснений: либо в прошлой жизни я была исключительно удачливой стервой (это даже тешило мое самолюбие), либо – исключительно удачливой простачкой (и это даже тешило мое чувство самосохранения). И весь вечер меня сверлила мысль, высказанная Теймури и гвоздем засевшая у меня в голове: «Мне кажется, что вы так сильно что-то хотели забыть в своем прошлом, что подбили на это свой организм, сделали его своим соучастником».

Соучастником. Термин в духе капитана Лапицкого. Может быть, он не так уж ошибается насчет меня, этот капитан?..

И только когда в незашторенное больничное окно вплыла полная луна, я позволила себе отключиться и не думать ни о чем. Полнолуние – не самое лучшее время для мрачных мыслей, они слишком легко превращаются в оборотней с волчьими клыками. Интересно, откуда я знаю об оборотнях – наверняка смотрела какой-нибудь фильмец в прокуренном кинотеатре повторного фильма. Сидя в середине зала с той женщиной, погибшей в катастрофе… Сидя на последнем ряду. Вот только с кем? С сентиментальным любителем блондинок и просроченных детективов майором Олегом Мариловым? Или с отцом будущего ребенка?..

Я вдруг обнаружила, что держу руку на животе, подчиняясь едва слышимому плеску живой волны. Но теперь эта волна шла не от ребенка, а от меня самой. Во всяком случае, ты теперь не одинока. Тебе есть для кого жить и кого защищать. И пока ты можешь спать спокойно.

– Спокойной ночи, – неожиданно нежно прошептала я и осторожно провела рукой по животу. – Надеюсь, ты слышишь меня. Конечно, слышишь.

…Они появились среди ночи. Я проснулась на секунду раньше их появления, может быть, во всем был виноват лунный свет, сочившийся сквозь веки. Может быть, подступившая к горлу тошнота, которая не оставляла меня даже во сне. И все равно я оказалась не готовой к этому тихому вороватому вторжению. Обычно никто не тревожил меня вот так, бесцеремонно, я слишком хорошо изучила нравы клиники за все то время, что находилась здесь. Но, может быть, нравы изменились… Во всяком случае, я не проявила особого беспокойства, когда эти двое бесшумно вкатили в палату каталку с жесткой дерматиновой обивкой и остановились рядом с кроватью. Оба ночных посетителя были в белых халатах, скорее всего – санитары. В мертвенно-бледном свете луны их лица казались похожими друг на друга – одинаково усталыми и деловито-зловещими. Никогда раньше я не видела ни одного из них.