Михаил Бойков - Рука майора Громова

— Прикажете продолжать раскопки? — негромко спросил «завхоз».

Холмин отрицательно покачал головой.

— Нет. Это больше не требуется.

— Товарищи бойцы! — крикнул Василий Иванович. — Прекратить раскопки! Весь мусор сложить обратно в ящики!

Разглядывая фотографию, Холмин направился в полковую канцелярию. Василий Иванович шел за ним.

Командир полка встретил их нетерпеливым вопросом:

— Ну как? Нашли?

— Нашли, — утвердительно кивнул Холмин и, весь занятый мыслями о только что найденном и возможных последствиях этой находки, невольно подумал вслух:

— Какой же я был дурак.

Василий Иванович и его начальник удивленно переглянулись.

— Теперь, товарищи, — сказал Холмин пряча фотографию в карман, — я больше не буду вас беспокоить. Спасибо за содействие. Желаю вам всего хорошего. Прощайте…

Командир полка и его «завхоз» дружили уже много лет и поэтому могли говорить откровенно. Когда неприятный для них визитер вышел из канцелярии, командир обратился к своему приятелю:

— Ты, Василь Иваныч, во всем этом что-нибудь понимаешь?

— Очень мало, — ответил «завхоз». — Но уж если энкаведисты сами себя начали дураками называть, то, пожалуй, советской власти скоро конец.

— И вполне возможно. — согласился с ним командир.

Едва Холмин вошел в комендатуру, как к нему бросился дежурный.

— Товарищ агент! Вас спешно требует начальник отдела. Два раза справлялся по телефону. Скорее идите!..

В кабинете Бадмаева был и полковник Гундосов, по обыкновению сидевший за столом в начальственном кресле. Увидев входящего Холмина, начальник отдела недовольно и раздраженно загудел:

— Где вы пропали? Не найдешь вас, когда нужно. Здесь такие дела, а вам — хоть бы хны.

— Какие дела? — спросил Холмин.

— Скверные, браток. Совсем швах — ответил за начальника Гундосов. — Сегодня утром мы получили сразу два запроса: из краевого управления НКВД и от Николая Иваныча с Лубянки. Интересуются «рукой майора Громова». В общем и целом, дождались мы шторма, как из него только выйдем?

— В связи с этим. — сказал Бадмаев — нами намечен ряд оперативных мероприятий, во-первых, мы решили, для более успешных поисков этой растреклятой «руки», прикрепить к вам несколько самых опытных наших работников.

— Не надо, — махнул рукою Холмин.

— То есть как это не надо? Почему? — уставился на него подбородком Бадмаев.

— Вы опоздали, гражданин начальник. Я нашел «руку майора Громова».

Гундосов подскочил в кресле. Бадмаев, гулко икнув, растерянно заморгал узкими глазами. Полные недоверия голоса обоих слились в один возглас:

— Не может быть! Вы шутите!

— Нисколько. Я раскрыл, вернее, почти раскрыл сегодня тайну «руки». Мне не хватает только некоторых подробностей, — произнес Холмин спокойно.

Ему очень трудно было сохранять спокойствие во время этого разговора, но он всё-таки его сохранил.

— Кто этот бандит? — оправившись от удивления, воскликнул начальник отдела.

— Кто? — вторя ему, заорал Гундосов.

На их восклицания Холмин ответил, тщательно подбирая слова:

— Если вы, граждане, на этом настаиваете, то я вам, конечно, скажу. Но только не сейчас. Ведь сразу вы мне, наверняка, не поверите, Потребуете доказательств и подтверждений моих слов. А это я хотел бы сделать при большем количестве свидетелей. Поэтому прошу вас пригласить сюда несколько ваших работников. Тогда я скажу.

Бадмаев нетерпеливо замотал подбородком.

— Ну, чего тянуть, товарищ агент? Давайте скорее!

— Вызывайте свидетелей! — решительно и настойчиво повторил Холмин.

— А «рука», за это время, не сбежит? — забеспокоился, вдруг, Гундосов.

Холмин посмотрел на энкаведистов, странно улыбаясь.

— Думаю, что нет. «Рука майора Громова» еще не закончила, здесь своего дела.

— Тогда давай, майор! Зови сюда своих руководящих работников. Свистать их наверх, — тоном приказа произнес Гундосов.

Начальник отдела нажал на кнопку звонка, вызывая своего личного секретаря…

Через десять минут в кабинете начальника отдела НКВД собралось восемь, так называемых «руководящих работников». Среди них Холмин видел знакомые физиономии секретаря партийного бюро Кислицкого, нового коменданта, бадмаевского юнца-секретаря, врача Демента, досрочно выпущенного из карцера и своего бывшего следователя — комсомольца с туповатым лицом. Некоторые, запасливо захватившие с собой стулья, уселись на них: остальные стали вдоль степ с двух сторон.