Михаил Бойков - Рука майора Громова

— Но допрашивали его под вашим руководством?

— А уж это само собой. Расписали сего гада по моим указаниям.

— И чего этим добились?

— Чистосердечное признание из него выбил. Свое согласие под следственным протоколом, с покаянием вкупе, он подписал.

— А какая от этого польза делу?

— Может и достигнем пользы. «Рука майора Громова», может, еще и обнаружится.

— Ждите. При ваших методах следствия обнаружится. Аж два раза.

— Всяко бывает, товарищ агент.

С досадой отмахнувшись от него рукой, Холмин обратился к заключенному:

— Послушайте, Ищенко. Никакого зла я вам сделать не собираюсь. Мне нужно установить только правду. Скажите откровенно, что вы знаете о «руке майора Громова»?

Из груди заключенного вырвался хриплый вопль:

— Ничего я не знаю, гражданин следователь! Как перед Богом говорю! И управдома Сидора Лукича не убивал. И записки не писал, поскольку малограмотный. На бумаге я свою фамелию еле-еле изображаю. А больше ничего.

— Как ничего? — подскочил к нему Шелудяк, — А признание ты своим языком высказал? Протокол своими перстами подписал? А ныне на попятный? Возжелал конвейерного катания заново?

Заключений втянул голову в плечи и заговорил умоляюще:

— Не надо меня на этот… ваш конвейер. И так трое суток мучили. Я, ежели вам желательно, не отрицаю. И управдома, Сидора Лукича, убил и записки писал, хотя и малограмотный. Ничего не отрицаю…

— С меня хватит. Пойдем отсюда, — сказал Холмин Шелудяку.

Они вышли в коридор.

— Кому, на, сей раз, допрос вчинять будем? Заведующему гостиницей либо ее коридорному? А то, может, громовской дочке? — спросил Шелудяк.

— На сей раз никому, — раздраженно ответил Холмин.

— Почто так? — удивился энкаведист.

— Вы меня извините, гражданин заместитель начальника отдела, — сказал Холмин, — но я не привык работать с хвостами.

— С какими хвостами?!

— С такими, которые тащатся по моим пяткам, пугают подследственных, грозят им конвейером и вообще страшно мешают всей моей работе.

— Это, значит, вы про меня произнесите всуе подобные словеса?

— Про вас. Вы мне мешаете.

— А ежели я хочу через вас подковаться по уголовщине?

— Это можно устроить в свободное от работы время. Если хотите, я буду вам читать небольшие лекции по криминалистике.

— Сие меня не устраивает. Мне желательна практика, — заявил Шелудяк.

Холмин потерял терпение.

— Гражданин капитан! Мы с вами не сработаемся. Поэтому интересующих меня подследственников я буду допрашивать одни.

— Я сего не допущу! — визгливо крикнул Шелудяк и, обратившись к топтавшемуся возле них и испуганно моргавшему глазами надзирателю, приказал:

— Воспрещаю пускать его в камеры!

— Слушаюсь! — вытянулся надзиратель.

— Вот как? — зло сказал Холмин. — Тогда я сейчас же пойду к Бадмаеву и буду просить у него помощи.

Тоненько хихикая, Шелудяк злорадно произнес:

— Сумлеваюсь чтоб. Из сего узилища вас не выпустят без пропуска. А он у меня. Так что будете тут сидеть, дондеже не посинеете.

— Пожалуйста. С удовольствием! — воскликнул вконец обозленный Холмин и демонстративно уселся на скамейку надзирателя, стоявшую в коридоре.

Шелудяк удалился, хихикая. Холмин скрестил на груди руки, вытянул ноги к противоположной стене коридора и погрузился в размышления. Навязанное ему следствие по «делу о руке майора Громова» началось чрезвычайно глупо. А как оно кончится? И вообще, что это за таинственная рука, напоминающая заграничный кино-фильм. И почему капитан Шелудяк старается помешать расследованию? Что если это не спроста и не по глупости? Шелудяк, кажется, хитрая бестия…

Размышления Холмина прервал подошедший к нему надзиратель.

— Начальник отдела НКВД, майор Бадмаев, вас к себе требует. Звонил по телефону.

— А пропуск? — спросил Холмин.

— Приказано без пропуска выпустить…

Из тюрьмы Холмин вышел со вздохом облегчения. Он был рад, что его заключение в тюремном коридоре кончилось так быстро и благополучно.

Бадмаев встретил Холмина вопросом:

— Ну, удалось вам узнать что-нибудь о «руке майора Громова»?

Холмин отрицательно и очень решительно тряхнул головой.

— Нет, гражданин начальник отдела. Не удалось и не удастся.

В узких глазах энкаведиста мелькнула тень удивления.

— Что это вы сегодня так упаднически настроены? — спросил он. — Вчера у вас было совсем другое настроение.

— Мне испортили это настроение, гражданин начальник, — возбужденно заговорил Холмин, — с первых же шагов мешают работать. Выдумывают всякие тормоза.