Владимир Колычев - Страсть по понятиям

Не увидел нас и владелец внедорожника, который подъехал к дому. Машина дорогая, значит, управлял ею не самый последний из смертных. Ворота обычные, их нужно было открывать руками, поэтому водитель вышел из машины. В нем я узнал Жмыхова… Неужели нам наконец-то по-настоящему повезет? Я так разволновался, что у меня задрожали пальцы рук. Но мандраж прошел, когда пришло время идти на штурм. Этот бой мог стать для нас последним, именно поэтому я и собирался биться не на жизнь, а на смерть.

Я готов был рвать и метать, крушить и убивать, но вдруг оказалось, что и воевать-то особенно не с кем. Я выбежал на Жмыхова, когда он, открыв ворота, возвращался к своей машине. Я считал его опасным противником, которого никак нельзя недооценивать, может, именно поэтому я вложил в свой удар все силы. Я сбил его с ног точным ударом в подбородок. А Иван тем временем набросился с топором на собаку, что кинулась на него через открытые ворота. Но и здесь, как выяснилось чуть позже, сражения не получилось. Пес понял, что в этом сражении у него нет шансов, и, поджав хвост, позорно ретировался.

Жмыхов еще только укладывался на землю, когда я заглянул в машину. Никого. Впрочем, так и должно было быть, потому что Игорь сам открывал ворота. Будь с ним телохранитель или другой зависимый от него человек, он бы не стал выходить из машины. И независимой женщины с ним не было. И зависимой тоже.

Пока Жмыхов приходил в себя, я защелкнул на его запястьях стальные браслеты, законопатил рот, запихнул в машину.

Джип мы бросили за околицей, загнав его в подлесок. К автобусу пленника доставили на руках. Он худощавый, легкий, к тому же после изнурительного марш-броска с канистрами в руках пробежка с ним на руках показалась нам легкой прогулкой.

Мы затащили Жмыхова в автобус, бросили его на пол, вытащили кляп изо рта.

— Можешь кричать сколько угодно, — с едкой усмешкой сказал я. — Все равно никто не услышит.

— Я не буду кричать, — сказал он, растерянно глядя на меня.

И еще его лицо кривилось в гримасе отвращения, но это реакция не столько на меня, сколько на грязные носки, которыми я затыкал ему рот.

— А что будешь делать? Может, застрелишься? — спросил я, достав из-за пояса свой «стечкин».

— Нет, лучше сам…

— Что сам? Самому застрелиться или тебя застрелить?

— Меня. Но лучше самому…

— А что еще лучше?

— Да, есть более лучший вариант, — кивнул он. — Отпустите меня, и мы разойдемся с миром.

— И кто тебе поверит, что с миром?

— Не надо мне верить. Просто сделай, и все.

— А если нет?

— Так и останешься изгоем. Ты находишься в федеральном розыске, это раз. Настя за тебя не заступится, это два. Ты уже понял, что Настя на моей стороне…

— Правильно, Настя на твоей стороне. Потому что она боится тебя. Но если тебя не станет, она перестанет бояться.

— Останется мой брат.

— Я не знаю твоего брата. Ты приходил ко мне в камеру, а он не приходил. Я так понял, что ему до нас дела нет. Поймают нас — хорошо, нет — все равно…

Милиция нас искала, но, как мне казалось, без особого рвения. Может, потому мы до сих пор остаемся на плаву. И даже Жмыхова за жабры взяли. Одним везением это не объяснить. И смелостью тоже…

— Если со мной что-то случится, Илья вас из-под земли достанет.

— Зачем ему это? Вы же не братья.

— Почему не братья? — недоуменно повел бровью Жмыхов.

— Потому что ты Альберт Караваев, а он — Илья Жмыхов. Или нет?

Какое-то время Игорь внимательно смотрел на меня, затем с ироничной усмешкой спросил:

— Ты же сам в это не веришь?

— Не верю.

— И правильно делаешь… Но тебе нужен Альберт? Ты же должен его найти?

— Должен.

— Ты столько прошел, чтобы до него добраться.

— И не говори.

— И в больнице побывал. И в милиции. И Федя Струков охотился на тебя. И сейчас ты в бегах. А до Караваева так и не добрался. Обидно?

— Обидно, — легко согласился я.

— А ведь цель так близко. И Альберт жив-здоров. Правда, Ремезов не хочет его выдавать. Именно поэтому я пытался перекрыть тебе кислород. Пока я работал на Ремезова, пытался…

— Слишком жестокие у тебя методы.

— Я не предавал Ремезова. Я с самого начала работал против него. Но я работал и на него. И честно исполнял свои обязанности. Он сказал, что ты ничего не должен узнать, и я все для этого делал… А ты шел напролом, и еще тебе чертовски везло… Скажи, Федю Струкова ты убил?

— А кто афганца Семена заказал?

— Я поставил задачу нейтрализовать его. Просто Федя не так меня понял.