Владимир Колычев - Страсть по понятиям

Я внимательно смотрел на Ремезова, наблюдая за его реакцией.

— Убить?!

Его возмущение показалось мне искренним.

— Я похож на человека, который может убить?

— Я знал немало людей, которые совершенно не похожи на убийц. Хотя и убивали.

— Мне кажется, вы забываетесь, молодой человек! — нахмурился Ремезов. — Я с вами как человек с человеком себя веду, а вы как волк на меня набрасываетесь. И не надо на меня так смотреть. Все равно ничего не увидите. Нет за мной ничего такого. И если с Альбертом что-то случилось, то я здесь совершено ни при чем.

— А кто при чем?

— Вы, наверное, поставили себе целью вывести меня из себя?.. — угрожающе сощурился Эдуард Андреевич. — Я понимаю, это метод вашей работы. Вывести человека из себя, заморочить ему голову, запутать… Я все понимаю. Но со мной этот номер не пройдет. Потому что у меня в мыслях нет никакой путаницы. Я четко знаю, что двадцать третьего декабря две тысячи шестого года отвез Альберта в Киров. В этот день я был в банке, снимал деньги со счета, вы можете сделать запрос, вам подтвердят.

— И много денег сняли?

— Э-э… А это имеет значение?

— Значит, много. Альберт об этом знает?

— Вы думаете, что он пытался меня ограбить?

— Мне нравится с вами работать, Эдуард Андреевич, — в ехидной насмешке скривил губы я. — Вы на лету схватываете суть, сами ставите вопрос. Может, вы сами и ответите на свой вопрос?

— Отвечу… Только не надо разговаривать со мной в таком тоне! — Ремезов нервно провел пальцами по лацканам пиджака, оправляя его. — Я вам не какой-то там уголовник! Я уважаемый человек!

Я не хотел идти ему навстречу: чувствовал, что надо и дальше щипать его, выводить из равновесия, чтобы на чистую заводь в его глазах выплеснулось чувство вины. Но нагнетать обстановку я дальше не мог. В любой момент Ремезов мог психануть, послать меня в голубые дали и уехать. Я лицо неофициальное, права у меня здесь птичьи, повестку ему выписать не могу, привод оформить — тоже.

— Извините.

— Да ладно, — небрежно смилостивился Эдуард Андреевич. И снова перешел на «ты». — Работа у тебя собачья, потому и злой ты, как собака. А не надо на меня злиться. Не знаю я, где Альберт. И ничем тебе помочь не могу… Но хотелось бы помочь. Не скажу, что относился к Альберту, как к родному, но ведь он мог стать членом нашей семьи. И мне самому интересно, что с ним стало… А ограбить он меня не мог. Не тот у него склад характера.

Обидел меня Ремезов, с собакой сравнил, но я же опер по своей сути, я умею справляться с эмоциями.

— Он собирался жениться на Насте? — засунув обиду в задний карман, спросил я.

— Да, дело шло к свадьбе, — кивнул Ремезов. — Только вот не дошло. Шло, шло, а не дошло… Настя с одним человеком сошлась. В подробности вдаваться не буду, да это и не нужно…

В это время к нам подошел хозяин кафе, с угодливым видом сгрузил на стол тарелки с шашлыком, зеленью и прочими сопутствующими атрибутами. Эдуард Андреевич сухо его поблагодарил, а я велел принести еще пиво. Ремезов же заказал только бутылку минеральной воды. Или он вообще не выпивает, или я — не та компания, в которой он мог себе это позволить.

— В общем, бросила Настя Альберта. Сказала, чтобы я сам ему все объяснил. Как будто мне больше делать нечего. Но Настя моя младшая сестра, я ее очень люблю, и она может вертеть мною, как хочет, — улыбнулся Ремезов с умилением.

— Значит, вы увезли Альберта в Киров и больше его не видели.

— Да, и больше его не видел.

— Отвезли на своей машине?

— Ну, не на рейсовом же автобусе…

— Может, он затем вернулся?

— Зачем?

— Ну, любовь к Насте, все такое.

— Не знаю. Если бы он возвращался, я бы знал, — в раздумье покачал головой Ремезов.

— Может, все-таки скажете, кем увлеклась Настя?

— Зачем?

— А если у Альберта с этим человеком конфликт вышел?

Я заметил вдруг черный «Гелендваген», подъехавший к «Хаммеру». Номеров я не видел, но что, если это та самая машина, бампер которой я позавчера помял. Со всеми вытекающими…

— Конфликт?! — еще глубже задумался Эдуард Андреевич.

— Ну, мало ли… Зима-подснежники…

— Не понял, какая зима? Лето на дворе.

— Сейчас лето, а тогда зима была. Я так понимаю, Альберт Гераклом не был, защититься не мог, если бы Настин жених решил его обидеть… Может, он просто собирался его обидеть. Может, силы не рассчитал? А может, нарочно до смерти зашиб? К примеру, на почве ревности…

— Зашиб?! На почве ревности?! — с интересом посмотрел на меня Ремезов. — Вы знаете, а я как-то не думал… А ведь мог его зашибить. Парень он здоровый.