Владимир Колычев - Страсть по понятиям

Ремезов мог произвести впечатление человека крутого, сурового — и брови он убедительно хмурил, и губы поджимал. Но при всем этом ему не хватало природной брутальности, мягкие размытые черты лица наводили на мысль о дефиците тестостерона в его организме. Тридцать восемь лет ему, на полном, желтоватого цвета лице ни единой морщинки, а вот подглазья припухли — что-то не то у него с почками. Волосы у него жидкие, глубокая и широкая залысина на голове. В теле мужик — увесистый живот, толстые ноги. Жарко на улице, а он в светлом пиджаке, возможно, для того, чтобы скрыть расплывшиеся бока.

Он, конечно, человек солидный, влиятельный, охрана у него своя, дорогие швейцарские часы выглядывают из-под рукава. Эти внешние атрибуты и позволяют ему выглядеть уверенно. Хотя и не очень убедительно. Я, конечно, не ясновидящий, но в людях разбираюсь, и почти уверен в том, что важность Ремезова — дутая. Лишись он вдруг денег и внешней поддержки, вся его крутость уйдет как вода в песок. В школе у него ничего такого не было, и я почти уверен был в том, что его там обижали. Хотя, конечно, я мог ошибаться. Тем более что я имел дело с Ремезовым из настоящего, которое принадлежало ему, во всяком случае, здесь, в Некрасове.

Он окинул меня равнодушным, но лишенным неприязни взглядом. Усталости в его глазах гораздо больше, чем раздражения. Напускной усталости.

— Ты детектив? — спросил он.

— Да, частный детектив. Константин…

Я хотел назвать фамилию, но Ремезов небрежно махнул рукой. Дескать, ему все равно, как меня зовут.

— Константин Плотников. — И все же я представился.

Не люблю, когда меня осаживают. Я же не лошадь, в конце концов.

Ремезов отодвинул пластиковое кресло из-за столика. Кресло это стояло на открытом воздухе, метрах в тридцати — дорога, с которой клубится пыль, но все это его ничуть не смутило. Эдуард Андреевич сел, не опасаясь испачкать свои светлые брюки.

— Почему шашлык не заказываешь? — спросил он, глянув на банку пива, единственное, что мне подал официант.

— Да как-то не подумал.

Не нравилось мне кафе «Красава». И дело не в жаргонном, как мне казалось, названии. Шесть пластиковых столиков под шиферным навесом, кухня находилась в обшитой железом бытовке, туалет на улице, антисанитария полнейшая. Не скажу, что я человек брезгливый, но и принцип «больше грязи — шире морда» — точно не для меня. К тому же в городе подозрительно мало бездомных собак, и вряд ли это заслуга местных коммунальных служб.

— А зря. Здесь шашлык хороший.

Ремезов подозвал к себе не совсем русского хозяина заведения, и тот на полусогнутых подошел к нему. В глазах у мужика радость несусветная — как же, сам Ремезов почтил его заведение своим вниманием. И заказ — две порции шашлыка — он поспешил исполнить лично.

— Ты, наверное, думаешь, что это кафе не твой уровень? — с осуждением в голосе спросил Эдуард Андреевич. — Ты человек столичный, у тебя запросы, а здесь какая-то мухосрань, да?

— А с чего вы взяли, что я из столицы?

Я не хотел втягиваться в этот бестолковый разговор, а тут и повод сменить тему появился. К тому же интересно стало, откуда у Ремезова информация насчет меня.

— А разве ты не показывал свое удостоверение моей сестре? — с насмешливым удивлением повел бровью Эдуард Андреевич.

— Показывал.

Действительно, в удостоверении был указан юридический адрес моей конторы, но я как-то не думал, что Настя успела зацепить его взглядом. Если успела, значит, пятерку ей за внимательность надо ставить.

— А еще я мог номер твоего автобуса пробить…

— Настя и его запомнила? — не очень весело усмехнулся я.

— А как же! Настя — девочка умная. Моя помощница во всех делах.

— Она и сейчас вам помогает?.. Я так понимаю, у вас свой завод?

— Да, свой завод. Стратегически важное предприятие! — Ремезов с гордостью ткнул пальцем в небо.

— Да ну!

— Лес-кругляк мы в западные страны гоним. Лес-кругляк — необработанный лес. Как будто мы не индустриальная страна, а сырьевая колония. Хорошо, в правительстве у нас умные люди, понимают, что нельзя так делать. Они понимают, а кто делает? Такие, как я, энтузиасты и делают.

— Ну, прямо уж и энтузиасты, — не смог удержать я усмешки.

Слышал я про такую программу правительства — увеличить перерабатывающие мощности с последующим запретом на экспорт леса-кругляка. Но для того чтобы попасть в эту программу, одного энтузиазма мало, здесь как минимум стартовый капитал нужен, такой, чтобы завод можно было построить. Кредиты на льготных условиях, беспошлинные поставки импортного оборудования — все это под пустое место не получишь. А деньги у Ремезова были, и я даже знал природу их происхождения.