Татьяна Полякова - Интим не предлагать

— А то, что скорее всего Шмель знает о том, кто пристрелил кавказцев, и убийство Турка — это акт мести.

— Вон оно что… очень может быть. Пиджак приходил к Турку, я сама дверь открывала.

— Приходил к Турку? — удивился Родионов.

— Конечно.

— Что, просто так взял и позвонил в дверь?

— А как же еще? — По моему мнению, Родионов соображал неважно.

— Та-ак, — протянул он. — Если собираешься укокошить человека, довольно глупо звонить к нему в дверь, хотя… А если Пиджак, находясь в команде Шмеля, играл против своих? И Турок узнал о наркоте как раз от него? И на встречу они явились как старые друзья, оттого кавказцы… А ведь это мысль. — Я откровенно зевнула. — Стоп. — Он сел рядом, выпучив глаза в крайнем волнении. — Колесников устроил за Турком слежку, и Мороз мог об этом узнать. Если информация об устранении наркоторговцев из южных краев дойдет до некоторых людей, Морозу несдобровать. Зюзя, выдав себя по глупости, погибает, а вслед за ним и Турок. Скорее всего его кокнули свои, чтоб концы в воду…

— У меня голова болит, — вздохнула я.

— И это вовсе не месть, а продуманная операция, — закончил Родионов. — Не похоже, что Турок чего-то опасался…

— Ничего он не опасался, — подтвердила я. — Коля был в запое, окна настежь, дверь тоже. Разве так опасаются?

— Да уж, если человек знает, что на него охотятся, с запоем скорее всего повременит.

— А когда меня домой отпустят? — спросила я.

— Одно мне непонятно, — продолжил напряженно мыслить Родионов. — Почему ты жива?

Я громко икнула и уставилась на него, замерев как изваяние.

— Почему я что?..

— Если они жертвуют Турком, боясь, что тайное станет явным, то очень глупо оставлять в живых тебя. Ты видела убийцу и…

— Ты это серьезно? — подала я голос.

— Естественно. — Он уставился в пол, должно быть, продолжал гадать, отчего меня не укокошили. Приятный парень. Я тоже уставилась в пол, но вдохновения не обрела, через некоторое время обратила взор к Родионову и ядовито спросила:

— Ты что, забыл? Меня же хотели убить: Андрюха до сих пор лежит в больнице.

— Хотели, а потом расхотели?

— Я же как будто уехала в Анапу?

— В этом что-то есть. Знаешь, я думаю, Синий пиджак не стал докладывать хозяевам о встрече с тобой. Может, хотел выглядеть в их глазах безупречным, а потом самостоятельно разделаться с ненужным свидетелем, инсценировав несчастный случай. Понимаешь?

— Не все…

— Ну и ладно. Вот что, собирай вещи, некоторое время поживешь у меня.

— Зачем это? — насторожилась я.

— Затем, что Колесников операцию провалил, никаких зацепок не осталось, а в городе где-то осела огромная партия наркоты и ждет отправки.

Даже у Интерпола появился интерес к нашему городу, и при таком раскладе Колесников пойдет на все, лишь бы в грязь лицом не ударить.

— Замечательно, — кивнула я, пытаясь понять, чего это Родионова так разбирает и с какой стати мне жить у него, если Колесников объявил войну наркодельцам? Что-то уж слишком хитро.

— Замечательно, — передразнил он. — Ничего замечательного. Теперь единственная надежда Колесникова на то, что убийца решит убрать свидетеля. Убийца будет охотиться на тебя, а Колесников на него. Зная расторопность его ребят, совершенно не уверен, что у тебя есть шанс дожить до нового учебного года.

— А-а… — начала я, а он рявкнул:

— Собирай вещи! — Я заметалась по Иркиной квартире, что-то швыряла в сумку, время от времени косясь на Родионова с одной мыслью: может, он спятил? — Жди здесь, — кивнул он, вышел, вернулся, велел запереть дверь, сделав при этом страшное лицо, и смог запугать меня до такой степени, что у меня буквально зуб на зуб не попадал. Вернулся он через полчаса и, взяв меня за руку, повел к пожарной лестнице.

— Что происходит? — пробормотала я.

— Молчи и двигайся, — посоветовал он.

Мы спустились вниз и шмыгнули за угол, на стоянке я увидела четырехколесную развалюху, которую Родионов торжественно именовал машиной. Александр Сергеевич устроился за рулем, а мне посоветовал прилечь на заднем сиденье, что я и сделала, гадая: то ли у меня с перепугу проблемы с головой, то ли это Родионов свихнулся по неизвестной мне причине.

— Куда мы едем? — все-таки поинтересовалась я минут через пять, когда машина свернула на проспект.

— До утра побудешь у меня, а там решим, где тебе укрыться.

— Мне надо заехать домой, — приподняв голову с сиденья, заявила я.

— Зачем? — спросил Родионов, а я возмутилась: