Татьяна Полякова: Караоке для дамы с собачкой

Январь выдался морозным, а жизнь потихоньку налаживалась. Я читала Сашке словари, устроившись у камина, он смотрел на меня умными глазами, а когда я начинала реветь, тоненько поскуливал и лизал мне руки.

Однажды ночью в тишине квартиры прозвенел телефонный звонок. Я сняла трубку, удивляясь, кому это приспичило в такую пору, но на другом конце провода молчали.

— Ну и долго будем дурака валять? — разозлилась я, подождала еще немного и швырнула трубку. А потом покрылась липким потом, сползла на пол, таращась на телефон.

С той ночи я боялась выходить из дома, ведь мобильный у меня сменился, а мне все казалось, что, как только я уйду, он непременно позвонит. Я ждала, а когда он позвонил, не смогла вымолвить ни слова. Что мы могли сказать друг другу? Он молчал, и я молчала, только сердце билось так, что того гляди разорвется, а когда я, собравшись с силами, хотела что-то произнести, уже пошли гудки.

И я опять ждала, ни во что не веря и ни на что не надеясь, и он позвонил. Ночью. Должно быть, ему не спалось ночами, как и мне.

— Это ты? — спросила я, боясь, что вот сейчас он бросит трубку, и услышала:

— Я.

Меня била дрожь, дыхание перехватывало, и я спросила глупость:

— Где ты?

— Возле твоего дома, — хрипло ответил он. Голос был чужим, слова он произносил с трудом, словно и ему было трудно дышать.

— Господи, — прошептала я и бросилась к двери, распахнула ее и увидела Тагаева. Ноги у меня подкосились, я бы рухнула на пол, не подхвати он меня на руки.

— Девочка моя, — прошептал он с такой мукой, что все поплыло у меня перед глазами, пнул ногой дверь, она захлопнулась, а он уткнулся лицом в мои волосы, жарко шепча:

— Все хорошо. Я с тобой, я всегда буду с тобой.

В ту ночь я кричала от отчаяния, а он думал, что от счастья.

Под утро он уснул, лицо у него было умиротворенным и даже счастливым. Я осторожно выбралась из постели и пошла на кухню. Заварила кофе, стояла с кружкой у окна и смотрела, как падает снег. Просеменил Сашка, потом послышались шаги, и вошел Тимур.

— Ты чего не спишь? — спросил он как-то неуверенно.

— Снег идет, — улыбнулась я.

— Снег, — повторил он, обнял меня и сказал:

— Я тебя люблю.

— И я тебя.

Мы пили кофе из одной кружки, смотрели в окно и улыбались. Мир за окном был белым-белым, такое чувство, словно заново родился.

Тимур не захочет, чтобы я узнала о том, что Лукьянов жив, и будет молчать. Он будет молчать всю нашу жизнь. А это значит, что Лукьянов в безопасности.

И сказал господь: кто имеет, тому дано будет, а кто не имеет, у того отнимется и то, что он думает иметь.