Татьяна Полякова - Любовь очень зла

— Минут пять жду.

— Извините, — промямлила я.

Он завел машину, и мы тронулись с места, а я терялась в догадках: куда? Если таксист так уверенно двигается вперед, значит, «куда» ему известно.

— Вам на Кирова где лучше остановить? — вдруг спросил он.

— Я… там посмотрим.

Он пожал плечами, через несколько минут мы миновали здание больницы, свернули, и парень сказал:

— Вот и Кирова…

— Остановите на углу, — попросила я, расплатилась, вышла и стала ждать звонка. Ждать пришлось минут пять. Наконец телефон зазвонил.

— Дойдешь до пятьдесят шестого дома, там арка, телефон не отключай. — Нужный дом был в паре сотен метров, в арку я вошла и вскоре оказалась в проходном дворе. — Теперь направо и опять в арку. — Я в точности выполнила приказ, поражаясь безлюдности улиц, как будто город фантастическим образом опустел на одну ночь. — Теперь еще раз налево и за угол… — Я свернула и только тут с удивлением поняла, где нахожусь. Это ведь Новоямская, дом четыре, здесь та самая квартира, что муж приобрел незадолго до своей смерти, сюда доставили розы из цветочных магазинов. — Дальше ты знаешь, — усмехнулся «папочка» и отключился.

Я поднималась по лестнице со странным чувством, не страха даже, скорее любопытства. Мы встретимся или мне, как и в прошлый раз, придется просто оставить сумку? Возле двери я замерла, на мгновение зажмурилась и попыталась дышать глубже, потом протянула руку к звонку, но тут мне стало ясно: дверь не заперта. «А что, если…» — мелькнула мысль, но я уже толкнула дверь и вошла в темную прихожую. Дверь за моей спиной защелкнулась на замок. Я вздрогнула и позвала громко:

— Есть кто-нибудь?

— Есть, — с насмешкой ответил знакомый голос. — Заходи, дорогая.

Я прошла в комнату, сердце билось в горле, наконец-то, наконец-то… Комната, как и в прошлый раз, была пуста, если не считать единственного стула, на котором сейчас сидел мужчина в широкополой шляпе. На окнах появились плотные шторы, в настоящий момент сдвинутые, настольная лампа стояла на полу, освещая ноги сидящего, обутые в черные, до блеска начищенные ботинки. Совершенно нелепая мысль мелькнула в моем мозгу: «Виктор был просто помешан на чистоте, ботинки у него всегда сверкали», а вслед за этой мыслью пришло разочарование: лицо под шляпой разглядеть было невозможно, оно скрывалось в тени.

Мужчина не был похож ни на одного из моих знакомых, то есть никого мне не напоминал. Рослый, плечистый… да в городе тысячи таких мужчин, начищенные ботинки и широкополая шляпа. Не помню, чтобы кто-то носил такие. Мне вдруг захотелось плакать от обиды, меня в очередной раз провели.

— Здравствуйте, — пробормотала я.

— Привет, — ответил он. — Привезла мои деньги?

— Да.

— Покажи.

Я расстегнула сумку.

— Вот они.

— Вытряхни на пол. — Я перевернула сумку, и из нее посыпались пачки долларов. — Отлично. Надеюсь, они настоящие. Твой любовник не очень-то похож на честного парня. — Я молчала, продолжая стоять с сумкой в руках. — Ты его любишь?

— Что?

— Ты любишь своего красавчика?

— Люблю.

— Так сильно, что захотела убить мужа?

— Я его не убивала.

Он засмеялся.

— Ладно. Проваливай.

Я повернулась и пошла к выходу.

— Подожди, — сказал он с усмешкой. — Иди-ка сюда. — Я сделала несколько шагов и замерла. — Ближе. Чего ты боишься? — засмеялся он. — Подойди… — Я сделала еще один шаг. — И вспомни, что я тебе обещал.

— Я привезла вам деньги, — покрываясь гусиной кожей, напомнила я.

— Деньги? Ах да, деньги. Знаешь, я передумал. Я не хочу этих денег. Только такие, как ты и твой любовник, думают, что деньги самое главное. Иди сюда.

— Я…

— Не заставляй меня злиться, не то твой дружок уже завтра же лишится головы. Ведь ты хочешь его спасти? Хочешь?

— Да.

— Ты можешь это сделать.

— Как?

Он опять засмеялся.

— Подойди ближе и встань на колени. Я сделала еще шаг, наклонилась и тогда увидела его лицо, закричала от ужаса и шарахнулась в сторону, не сразу сообразив, что на нем маска, дурацкая резиновая маска, которой неумные подростки любят пугать друг друга.

Он засмеялся громче и снял шляпу, передо мной была гнусная физиономия из фильмов ужасов, с нелепым гребнем на макушке, человек-ящерица.

— Хочется узнать, что под ней? — зашептал он, схватив меня за шею и придвинув к себе, потом лизнул мое лицо, а я зажмурилась от отвращения. — Не нравится? Придется потерпеть. А маску можешь снять, это нетрудно, одно движение, и нет маски. Только не советую это делать. Я ведь уже говорил, не будешь слушать папочку, я тебя накажу. Ты снимешь маску, а я… я вырежу твои красивые глазки. Красота твоя не очень пострадает, для меня по крайней мере. Мое лицо — это последнее, что ты увидишь.