Татьяна Полякова - Мой друг Тарантино

— Заткнись, — начал злиться любитель спичек. Вот уж воистину иногда лучше жевать, чем говорить. — Звони.

— Я же как лучше хотела. Чувствую, вы о нем ничего не знаете, а я его знаю ох как хорошо, а так как вы прозрачно намекнули, что моя жизнь целиком и полностью зависит от того, явится он или нет, я хотела бы выполнить задание со всем усердием. Лучше нам спокойно все обсудить, чтоб не возникло накладок. Знаете, Гришка способен поднять в воздух ВВС России. Конечно, укокошить меня вы успеете, но вам-то от этого какая радость?

Не меняя позы, парень пнул меня ногой, я взвыла, а он сказал:

— Звони. — Стало ясно, звонить все-таки придется.

— Ребята, а вы, случайно, не из Казани? — вздохнула я. Парень попытался пнуть меня еще разок, но я смогла увернуться. Второй, услышав вопрос, нахмурился и недовольно покосился на дружка. — Я так сразу и поняла, что вы из Казани, — зачастила я. — Казань далеко, а Гришка рядом. Давайте я о нем все-таки немножко расскажу. Если что-то не заладится, совесть моя будет чиста: я сделала для вас все, что могла.

— Слушай меня, — едва сдерживая бешенство, рявкнул парень, вынул из кармана нож и приблизил к моему лицу. — Хочешь остаться без глаза? Дело двух минут. Звони.

— Я ж не отказываюсь, — испугалась я. О том, чтобы удрать, и речи быть не могло, один придурок загородил окно, другой дверь, а тягаться с ними силой дело зряшное, и я набрала номер.

— Да. — Голос звучал недовольно, не иначе как отвлекла от важных дел.

— Эй, — позвала я. — Какие-то психи хотят, чтоб ты приехал. Мастерская по изготовлению памятников в Лаврушенском. Сейчас. Один. Они придурки и явно не местные. — На этот раз, занятая тем, чтоб донести до Гришки необходимую информацию, избежать удара я не смогла, как будто все громы небесные обрушились на мою голову, я слабо пискнула и отключилась.

Сколько времени я пролежала в отключке, судить не берусь, но, должно быть, никак не меньше часа, потому что события к этому моменту развивались полным ходом. Я приподняла голову и застонала, ее разламывало от невыносимой боли в затылке, хотя стукнули меня вроде бы по виску. Я поморщилась, поморгала и тут сообразила, что нахожусь в комнате одна, но радость моя была преждевременной — из-за перегородки слышались возня, шлепки, как будто кто-то готовил отбивные, и вроде бы даже голоса. Понять, что говорили, я не могла, потому что пока еще туго соображала, однако нашла в себе силы подняться и шмыгнула к окну. Парни, конечно, не совсем придурки: окно было заколочено. Прислушиваясь к возне за перегородкой, я немного посидела, тряся головой, и пыталась прийти в себя. Довольно скоро мне это удалось. Теперь слова я разобрала, на боль перестала обращать внимание и готова была узнать, что там происходит. С этой целью я поднялась и сделала несколько шагов.

Картина, представшая моим глазам, в любое другое время вызвала бы у меня бурный восторг. Гришка сидел привязанный к стулу и плевался собственными зубами, двое моих недавних знакомых усиленно молотили его. Но сейчас мне это не понравилось. Я по-прежнему не понимала, что происходит, одного этого вполне достаточно, чтобы испортить любое зрелище. То есть я понимала, что этот псих в самом деле явился один, а парни страшно на него сердиты. Я могла с ходу назвать по именам десяток людей, которые отдали бы несколько лет жизни, чтобы увидеть, как Гришка будет загибаться под чьими-то ударами, но не смогла назвать ни одного, кто на такое отважился бы, не в мечтах, разумеется, а в действительности. Но ведь нашлись же… и что-то подсказывало мне, что знакомство с этими типами не приведет ни к чему хорошему. Парни либо вовсе не соображают, что делают, либо у них в родне сплошные камикадзе. Чего у них точно не было, так это ума. У меня накопились вполне конкретные замечания по ведению дела.

Прежде всего колотить Гришку бесполезно и даже вредно: если они всерьез хотели от него избавиться, так надо было сразу его пристрелить, и дело с концом, и уж ни в коем случае не связывать руки за спиной, а держать их все время на виду. Он совершенный неандерталец: малочувствителен к боли, зато инстинкты развиты гораздо лучше, чем у любого другого человека. А какой у нас основной инстинкт? Правильно, жажда жизни. Правда, в его случае я бы назвала сразу два основных инстинкта…

Очень занятый общением с ребятами, Гришка все-таки изыскал возможность заметить меня и заявил:

— Привет, дорогая.

Парни к этому моменту изрядно выдохлись и решили сделать перерыв. Тоже никуда не годится, с Гришкой расслабляться нельзя.