Татьяна Полякова - Ставка на слабость

Отойдя от машины с километр, я достала из сумки два пакета и переложила в них деньги, «дипломат» спрятала под корягу, конечно, если будут искать, все равно найдут, но так спокойнее.

— Пошли, — сказала я Люське, и мы зашагали лесом параллельно дороге. Было это страшно неудобно и тяжело.

— А чего мы назад идем, а не в город? — волновалась Люська.

— Если кто чего спрашивать будет, так эти козлы выкинули нас за Глебовским. Туда мы и притопали. А здесь нас не было, ясно?

— Ясно.

Два километра мы преодолели за час. В Глебовском лаяли собаки и царила темнота. Мы встали на остановке, дружно молясь и вглядываясь в пустынную дорогу, перспектива стоять до утра не прельщала. Проситься на постой смысла не имело, все равно не пустят.

Примерно минут через двадцать сверкнули фары, и мимо нас проехала машина, водитель притормозил и сдал назад, задняя дверь открылась, и мы, стуча зубами, полезли в тепло. В машине было трое молодых ребят, вполне симпатичных, а главное — трезвых.

— До города довезете? — проблеяла Люська.

— Довезем. Вы чего ночью путешествуете?

— Да мы давно в пути, — не давая Люське открыть рта, ответила я. — Хотели отдохнуть, да с кавалерами поссорились. Шли пешком почти от Семеновской.

— Не слабо, — удивился парень. — Километров восемь. Что ж у вас женихи-то такие?

— Не повезло.

Я поставила пакет между собой и Люськой и прикрыла его локтем, Люська сделала то же самое со своим пакетом. Парни выглядели усталыми и все больше молчали. Мы собрались вздремнуть, и тут парень, что сидел рядом с водителем, сказал:

— Притормози, Витя, чего это там?

Мне не стоило смотреть в окно, и так было ясно: мы снова на том же проклятом месте. Парень вышел, вернулся через минуту.

— Чего там?

— Авария. Паренек в кювет улетел, в пень уперся. Голова разбита.

— Жив?

— Не знаю, — поежился парень. — Пошли вместе.

Люська осталась в машине, а я пошла вместе с ребятами и проделала все то, что и два часа назад: по вернула парню голову, нащупала артерию и сказала:

— Он мертв.

— А ты в этом понимаешь?

— Я хирург из БСП.

— Ясно. Поехали, сообщим на посту.

Следующий отрезок времени был для меня крайне неприятным: находиться под пристальным оком милиции буквально обложенной миллионами затруднительно для моих нервов. Домой мы вернулись уже на рассвете, с трудом держась на ногах. Пакеты с деньгами убрали, приняли душ и легли. Сон не шел.

— Ты что купишь? — спросила Люська, разглядывая потолок.

— Заткнись, — огрызнулась я.

— Ну чего ты, все равно ведь не спишь, давай помечтаем.

Люська принялась вслух мечтать, а я размышляла о деньгах в шифоньере. Потратила я на это часа два, потом поднялась и сказала Люське:

— Едем.

— Куда это? — встрепенулась она.

— Деньгам здесь не место.

— Не в банк же их.

— Зарыть надо, поглубже, и забыть о них на полгода. Чует мое сердце, придут за ними.

— И мое чует, — поддакнула Люська. — Где зароем?

— На даче, где ж еще?

— Сейчас поедем?

— Сейчас.

Через двадцать минут мы двигали к гаражу, где стоял мой «жигуленок», точнее, принадлежал он родителям, но ездила на нем я. Папа восемь месяцев в году исправно лежал под машиной, что позволяло мне оставшиеся четыре без проблем ею пользоваться. Машине было восемнадцать лет, но выглядела она благодаря папе вполне прилично. Еще через двадцать минут я тормозила возле рынка.

— А сюда зачем? — удивилась Люська, деньги ей, как и мне, спокойно сидеть не давали.

— Миллионы, Людмила Сергеевна, вещь хлопотная. Привыкай много суетиться и думать.

— Вот-вот, думать. С моими-то нервами.

— Сиди в машине, сторожи состояние.

Я отправилась к воротам, где красноносые мужики торговали саженцами, купила пять прутиков крыжовника и две рябинки.

— Дичок? — сурово спросила я, мужик возмущенно заклохтал и пообещал урожай на железнодорожный контейнер. Спорить я не стала и вернулась к машине. Люська, увидев саженцы, хмыкнула и сказала:

— Головастая ты у нас баба.

— Смотри-ка, сообразила, — ответила я. — Варит головка. Деньжатами запахло, и шестеренки завертелись.

Люська хохотнула и опять мечтать принялась. Когда из города выехали, она уже скупила всю местную барахолку и в Москву отправилась, но с полдороги вернулась и сказала, только что не мурлыча:

— Машину тебе подарю, импортную. Будешь ездить, как белая женщина.

— Ага, — хмыкнула я. — И тебя возить.

— Нужна ты мне. Я себе «Вольво» куплю и шофера к нему: блондина с голубыми глазами. — Люська немного помолчала и добавила: