Татьяна Полякова - Строптивая мишень

Поколения сменяли друг друга, а люди по-прежнему терпели прелести коммунального быта, с тоской поглядывая на растущих вокруг близнецов-многоэтажек. Кому везло, те выбирались в квартиры, где кухня маленькая, зато сосед не маячит перед глазами в трусах и майке, а в туалет с утра не надо занимать очередь. Оставшиеся доживали свой век, наблюдая из окон с ванькой-мокрым на подоконнике за бесчисленными стаями бродячих собак и котами на завалинке.

Однако жизнь сделала еще один крутой поворот. Обувь стали шить в более подхо-дяшем для этого месте, на колокольню вернули колокола, на золотые луковки — кресты, а улицу вдруг облюбовали появившиеся богатеи. Как всегда, русская душа не знала удержу. Иные покупали по пять квартир, расселяя туда древних стариков и старушек, чтобы занять бывший купеческий дом. Через год дореволюционному благолепию нечего было и тягаться с нынешними роскошными особняками. От старых задворок областного центра остались только бесчисленные кусты сирени, шиповника и акации. Бродячие псы куда-то делись, зато появились мастифы и доги, а забредшие по глупости коты сидели на деревьях и жалобно орали. После таких перемен называться Красномилицейской улица положительно не могла, и ей вернули исконное название.

Эти мысли блуждали в моей голове, когда я, спустившись по чугунной лестнице, оказалась в прохладном раю Николо-Перевозинской. Народ здесь проживал далеко не бедный, и адрес уже сам по себе наводил на размышления. Если Лешкин крестный и не был шейхом из Саудовской Аравии, то на простого пенсионера тоже не тянул. Впрочем, редкие развалюхи здесь еще остались, вполне возможно, одну из них я сейчас и увижу.

Я свернула на песчаную тропинку, под прикрытие сирени, и пошла вдоль улицы, поглядывая на номера домов.

Дом номер три на первый взгляд не являл собой ничего примечательного. Двухэтажный особняк из красного кирпича, крытый черепицей, крыльцо с гнутыми железными перилами и симпатичными фонарями с обеих стоpон. Дом утопал в зелени и быд обнесен металлической оградой на каменных столбах. Солидно и без излишеств. Мне понравилось. Хозяин такого дома красный пиджак ие напялит, хотя, может, я оши-баюсь.

Я прошла мимо, успев заметить, что Лешкиной машины во дворе нет, и свернула в переулок, размышляя, где укрыться. Через минуту я вышла на соседнюю улицу, параллельную Николо-Перевозинской и носившую имя Фрунзе, что было, конечно, явлением временным. Особняки и здесь теснили деревянные домишки, но процесс колонизации был еще в начальной стадии, и улица напоминала захламленную строительную площадку. Возможно, из-за жары на площадке этой особого оживления не наблюдалось.

Завидев скамейку, я присела, пытаясь сориентироваться. Находилась я где-то позади нужного мне дома, и здоровенный дуб с похожим на скворечник сооружением, сделанным местной детворой для одним им ведомых целей, мог мне пригодиться. Если хозяева отсутствовали, конечно. В такую жару я бы на их месте отправилась на речку.

Хозяев видно не было. Повесив на плечо сумку, я полезла на дерево, с грустью подумав, что поспешила обрезать джинсы: длинные щтанины сейчас бы пригодились.

Ободрав колени, я все-таки достигла скворечника, огляделась и порадовалась, что не ошиблась: дом номер три отсюда смотрелся как на ладони. Если поднимусь чуть выше, смогу увидеть и крыльцо с витым козырьком. Впрочем, неизвестно, пустят ли Алексея с парадного хода…

Я забралась повыше, выбрала основательный на вид сук и устроилась на нем, не обращая внимания на сердитые взгляды вороны с соседней ветки.

— Лети отсюда, — сказала я ей, извлекая бинокль из сумки.

Затея сильно смахивала на авантюру: сидя на ветке, многого не узнаешь, а вот если взрослую тетю сердитые дяди засекут на дереве с биноклем в руках, будет тете худо. Однако Алексей занимал меня чрезвычайно, а крестный его — и того больше, потому я и решила рискнуть. Авось что-нибудь да высмотрю.

С этой стороны особняк выглядел намного интересней. Деревья, посаженные вдоль крепкого забора, через несколько лет должны были надежно укрыть его от нескромных взоров. А пока я и без бинокля хорошо видела веранду с распахнутыми настежь дверями и настоящий бассейн с мраморными ступенями. Бассейн был небольшим, но как-то чувствовалось, что им пользуются. Чуть в стороне, возле кустов роз, стоял белый столик с витыми ножками, пяток стульев к нему и плетеное кресло под веселым полосатым грибком.

В кресле кто-то сидел. В бинокль я разглядела мужчину лет шестидесяти в спортивных штанах и футболке. Он читал газету, то и дело поправляя очки, сползающие с носа, наверное, из-за жары. Мужчина походил на пенсионера-сторожа или садовника. Сидит себе человек в хозяйском кресле, пока «сам» отсутствует, сидит и газетку читает. От его облика веяло чем-то устоявшимся и мирным.