Татьяна Полякова - Строптивая мишень

— Глупость какая! Во-первых, они очень любили друг друга. — Тут Алексей фыркнул и головой покачал. — А потом, — разозлилась я, — Гера уехал раньше Динки, и Олег был жив-здоров.

— Гера мог вернуться.

— А охрана?

— Кирпичный завод большой, а охран ники на воротах стояли. Перемахнул твой Гера через забор или в дыру какую пролез, — в наших заборах дыр сколько хочешь — и укокошил любовничка.

— Ты меня нарочно дразнишь? Издеваешься? То у тебя выходит, что всех перестреляли. потому что Олег пропал, то вдруг Гера Олега убил. А остальных кто, тень отца Гамлета?

— Так ведь и с Олегом не все ясно. К примеру, почему он должен быть покойником? Ведь труп так и не нашли.

— О Господи, только не говори, что Олег вернулся и в обиде на Геру всех перестрелял.

— Ладно, поваляли дурака, и хватит. На тебя охотятся. Причину нужно здесь искать — это как дважды два.

— Интересно, откуда такая уверенность? — съязвила я.

— Интуиция подсказывает, — усмехнулся Алексей.

— А-а-а, тогда конечно.

— Олег кому-то мешал, его убрали. За месяц что-то произошло, отчего вы все, кто был рядом с ним, стали опасными свидетелями. Копать надо здесь. Как фамилия твоего Геры?

— Феоктистов Герман Эдуардович. Записать?

— Не надо, запомню. А Олег?

— Герасимов. Отчество Николаевич.

— Еще вопрос. Когда исчез Олег, кто стал заправлять делами фирмы?

— Как кто? — удивилась я. — Гера, конечно. Кто ж еще? Динка ничего в этом не смыслит, а вся фирма — это Олег, бухгалтер да еще двое ребят на подхвате. Охранников, шоферов и уборщиц я не считаю.

— До чего ж фирма интересная, чем больше ты о ней рассказываешь, тем меньше я о ней узнаю. Ладно, не злись. Разберемся.

— Как? — насторожилась я.

— Слухами земля полнится. Кто-то что-то обязательно слышал, нам бы ниточку, и клубочек распутаем.

Я смотрела на него, прикидывая: способен он в самом деле распутать этот клубок? Кто его знает… На всякий случай стоило быть настороже. Слава Богу, допрос и его утомил, он наконец от меня отвязался. Для разнообразия занялся моей рукой. Выглядела она по-прежнему устрашительно, но, как ни странно, почти не болела. Рана как будто была чистой, и заражение мне не грозило, чему я, естественно, радовалась.

— Как на собаке, — философски заметил мой лекарь.

Это показалось обидным, но я промолчала.

День был жаркий, и мы расположились в саду, пили пиво и друг к другу приглядывались. Я уже поняла, что заблуждалась насчет его сообразительности. Как бы по словица об уме и силе не сыграла со мной скверную шутку. Алексей вызывал смутную тревогу, она росла, крепла, не давая расслабиться. Что будет, если он вдруг узнает в чем дело, — об этом даже думать не хотелось. Жизнь моя по-прежнему не стоила и копейки.

Я покосилась на Алексея. Он нацепил очки от солнца, и теперь его физиономия выглядела совершенно бандитской. Агрессивный, крупный, уродливый — типичный портрет городского хищника.

— Ты чего на меня уставилась? — лениво усмехнулся он, швырнув банку в ведро возле веранды — Я проследила за ее полетом: попадет или нет? Попал.

— В баскетбол играешь? — поинтересовалась я.

— Не-а, я больше в другие игры.

— В какие, например?

— В разные…

— Ты за что в тюрьму угодил? — поинтересовалась я, продолжая его разглядывать.

— Вот что, дорогуша, я по мере возможности тащу тебя из дерьма, а ты, в знак признательности, в мои дела не лезешь. Усвоила?

— Конечно. Я не из любопытства даже. Просто хотелось бы знать, с кем имею дело. Он извлек еше одну банку и вдруг заявил:

— Я тебе должен, я это помню.

Я посмотрела на него поверх очков и кивнула. Забавно, но он мне нравился.

— Какие у нас планы? — спросила я.

— Сегодня отдыхаем. Надо все как следует обмозговать. Утром поеду к крестному, тянуть нельзя больше. Пора показаться отцу родному.

— Мне с тобой можно?

— Нет.

— Одной страшно.

— Закройся в доме и не выходи. Здесь безопасно. Я недолго. Покажусь, заскочу еще в пару мест, новости узнаю и вернусь.

— Поосторожней, ладно? — промямлила я, отводя глаза.

Он снял очки, внимательно посмотрел на меня и кивнул:

— Само собой.

Остаток дня Алексей пребывал в задумчивости, бродил по дому, курил на веранде и насвистывал. Я за ним наблюдала и тосковала, потому как неведомо мне было, какие мысли в его стриженой голове роятся и какие умозаключения назревают. Вместе с беспокойством возникло какое-то странное томление. Странным оно, возможно, было лишь для меня, а остальная часть человечества признала бы его вполне естественным и даже уместным. Я, однако, в силу ряда причин, связанных с особенностями моей прежней жизни, понятия не имела, что с этим томлением делать и как от него избавиться. Весь вечер я не открывала рта, зато воровски пялилась на Алексея, на его голую грудь, здоровенные ручищи и пыталась себя в чем-то убедить. К примеру, в том, что физиономия у него вовсе не уродливая, встречаются и похуже. Естественно, если у человека все лицо изрезано, трудно ожидать, что он будет выглядеть, как Том Круз. Опять же, воспитание в семье, где наблюдаются устойчивые уголовно — алкоголические традиции, тоже мало хорошего добавило, и все-таки… Он до сих пор меня не сдал, что говорило о врожденном благородстве… или глупости? .. А что бы я сделала на его месте? Прежде всего не позволила бы упечь себя в тюрьму какому-то Серому. Тут я опять уставилась на его грудь, и мысли потекли куда-то… в общем, завели они меня довольно далеко.