Ярослав Зуев - Месть. Все включено

– Все, пацаны! – предрек Планшетов, машинально отшатнувшись в глубину салона. – Достукались. Конец света.

– Прорицатель долбанный, – фыркнул Протасов.

– Чтобы это ни было, оно сейчас нас настигнет. – Бандура ударил по тормозам, «Ровер» клюнул носом. Гул за окном перерос в оглушительный рев.

– Град! – догадался Юрик. В следующую секунду первая порция небесных снарядов стегнула «Рейндж Ровер» словно плетью. Градины, некоторые величиной с яйцо, таранили крышу, капот и стекла, рикошетили под всеми углами, какие только существуют в природе. Разговаривать стало бесполезно. Даже крики Протасова, и те потонули в могучем реве.

– Краску, блин, поотбивает! – вопил Валерий во все легкие. – Ну, ты попал, Андрюха! Теперь тебя Правилов точно кончит!

Дворники работали в максимальном режиме, на видимости это не сказывалось. Она оставалась нулевой.

– Глуши балалайку, блин! – выкрикнул Протасов.

«Надеюсь, Кристина нашла укрытие», – подумал Бандура, выключая дворники. Тяжелая машина раскачивалась, как картонная. Ветер бесновался, завывая разными голосами.

Град терзал внедорожник минуту-другую, а потом прекратился, как ножом обрезало. Не исчерпавшая боезапас туча ушла на восток, влекомая ветром.

– Пронесло, блин, – Протасов перевел дух, даже изобразил улыбку. – Чего встал, Бандура? Ты, что, заснул?! Давай, двигай, в натуре. Женщина ждет, а ты расселся.

Андрей тронул «Рейндж Ровер». Приятели прилипли к окнам. Землю, насколько хватало глаз, устлал ковер из ослепительно белых шариков, переливавшихся бриллиантами в лучах прорвавшегося сквозь тучи солнца.

– Я, блин, такую шнягу видел, когда на Варшавке [2]фура с полиэтиленом перекинулась, – заметил Протасов. Градины скрипели под колесами. Повсюду валялись обломанные ветки, будто деревья обстреливали шрапнелью. У дороги, шипя и сыпля искрами, как живые шевелились оборванные провода. Мачты ЛЭП стояли голыми.

– Абзац электричеству, – сказал Планшетов.

– Это уже дачи, или еще село?

– Похоже на дачи, – решил Протасов. – Людей не видать. Пусто, блин, как на погосте.

– Ага, чувак, и мертвые с косами стоят.

– Прикуси язык, придурок.

Вокруг громоздились совершенно безжизненные дома, оставленные дачниками в межсезонье. Еще пара минут, и постройки расступились, машина оказалась на т-образном перекрестке. Унылая грунтовка, теперь непролазная, забитая мокрым снегом колея уходила и направо, и налево, разграничивая дачный поселок и поле. Какие либо информационные знаки, вывески или таблички с названиями улиц, естественно, отсутствовали.

– Заливные луга, – сказал Планшетов. – Десна там. – Он показал на далекие деревья, вытянувшиеся в линию на противоположном краю поля. – Километра полтора, если напрямую. Ничего местечко. Элитное. Вот бы тут дачку вымутить…

– Шанхай, – пробормотал Андрей. – Мама дачные поселки шанхаями называла. – «С чего это я маму вспомнил?» — подумал он. Мама ушла давно, слишком рано, оставив после себя свербящую пустоту. Которую, хотя бы частично, каким-то образом заполнила Кристина. Рассматривать отношения с Кристиной под таким углом зрения ему раньше не приходило в голову. Только сейчас пришло. На раскисшей дороге, в конце которой он рассчитывал ее найти. Если, конечно, повезет . «Обязательно повезет», – это он произнес как молитву, чтобы услышали небеса. Там как раз развиднелось.

– Давай, Андрон, направо, – распорядился Протасов.

– Почему направо? – удивился Планшетов. – По-моему, все равно, в какую сторону едешь, если прешься наудачу.

– Делай, как я сказал! – набычился Протасов.

– С таким же успехом можно и налево повернуть. Какая разница, чувак?

– Конкретная. Сказал направо, значит направо. Хочешь налево – вали рогом. Пешком.

На этом прения прекратились. «Рейндж Ровер», разбрызгивая лужи широкими скатами, двинулся вдоль поля, огибая дачный поселок с севера на восток. Вглубь Шанхая уходили совсем узкие улочки, кое-где на въезде перегороженные шлагбаумами.

– Наконец-то, – Планшетов, оказавшийся глазастее других, первым разглядел ржавый щит, на котором, почти стертыми буквами было выведено название кооператива. – «Сварщик», – прочитал Юрик, щурясь. – Садовое товарищество завода сварочных автоматов. Ордена Ленина, чуваки, между прочим.

– Товарищество? – переспросил Протасов.

– Завод, чувак.

Андрей не принимал участия в разговоре. Он сидел молча, покусывая губы, сжимая и разжимая пальцы. Нервы были на пределе, стимулируя немоту. С нервами всегда так: или язык проглатываешь, или страдаешь от словесного поноса.