А. Шантарский - Не верь

— Фамилия? — коротко спросил он у Виталика.

Тот поставил стакан на стол.

— Шумилин.

— Через пять минут зайдешь ко мне во второе купе, — произнес капитан.

— Слушаюсь, — буркнул собеседник.

— Нужно отвечать: «так точно» и стоя приветствовать старшего по званию.

Шумилин вскочил, наигранно вытянулся в струнку и рявкнул:

— Так точно!

— Быстро схватываешь, — одобрил капитан, — только слишком много иронии. И прекратите распивать спиртное.

Дверь захлопнулась так же внезапно и резко, как и открылась.

— Влип ты, — посочувствовал Гущин. Шумилин молча подлил в свой стакан водки и залпом опорожнил его. Только после этого ответил:

— Прорвемся. Где наша не пропадала?

Призывники заметно поутихли и провожали Шумилина взорами, по которым можно было понять, что сами они не желали бы оказаться на его месте.

Виталик постучал и приоткрыл дверь второго купе.

— Разрешите? — обратился он уже по уставу к капитану Ильину.

— Входи, — кивнул тот. Щеголем он уже не смотрелся: китель и галстук сняты, три верхних пуговицы на рубашке расстегнуты. Но что больше всего не понравилось призывнику, так это то, что он распивал водку с сержантами, и среди них был тот, с которым он недавно вступил в единоборство. Сержант Строгов явно не скрывал своего теперешнего превосходства. Он находился в кругу друзей, к тому же пил водку с офицером, а недавний обидчик стоял перед ними и ждал указаний. Никто даже не предложил ему сесть.

— Неважно начинаем службу, — принялся читать нотацию капитан. — Уже поступила на тебя жалоба.

— От него, что ли? — не сдержался новобранец.

— Он отслужил полтора года, сержант, а ты пока еще даже не рядовой, — продолжал офицер. — А поэтому должен…

— Ничего я ему не должен, — грубо перебил Шумилин.

— С гонором, — вмешался сержант. — Господин капитан, отдайте его ко мне в отделение, самолично займусь воспитанием.

— Не надорвешься?

— Не таких обламывал.

Их взгляды встретились, и сложно было определить, чьи биотоки ненависти были сильнее.

— Я покурю в тамбуре, — поднялся офицер, — а ребята тебе прочитают лекцию о первом годе службы в армии, — и он ушел. Призывник понимал, что остался один против троих, но отступать было поздно, да и не в его характере.

— Обычно, — заговорил один из старослужащих, — после прохождения курса молодого бойца и принятия присяги у нас происходит посвящение в зеленые. Но для тебя мы готовы сделать исключение и посвятить сейчас. — Он отстегнул ремень и пощелкал медной бляхой по ладони.

— Всего двадцать четыре раза по мягкому месту, даже почувствовать не успеешь, — усмехнулся другой.

— Может, через то место до тебя быстрее дойдет? — не остался в стороне и старый знакомый.

— Напрасно потеряете время. — Шумилин скосил глаза на полупустую бутылку. — Я детдомовский и тяжело поддаюсь воспитанию.

— А мы можем проверить.

Все трое поднялись одновременно. Затягивать далее не имело смысла, напасть первым — едва ли не единственный шанс одержать победу в неравной схватке. Был бы хоть простор, что для борца немаловажно, тогда бы еще шансы несколько уравнялись. Но, как говорится, выбирать не приходится. Виталик подсек ногой одного, метнулся к бутылке и расколол ее о голову другого, запах спирта распространился в купе. Он остался один на один с сержантом, которому уже успел доказать свое превосходство. Тот, которого он свалил первым, пытался подняться, но спортсмен успел вовремя приложиться носком полуботинка к его левому виску, теперь никто не мешал. В кисти Виталий сжимал стеклянную звездочку.

— Ты чего? — попятился перепуганный противник, но тут же уперся в откидной столик.

— Не двигаться! — услышал Шумилин за спиной голос офицера, которому шум в купе показался подозрительным и он вернулся. Шумилин повернул голову через плечо и заметил направленный на него ствол пистолета.

— Брось осколок и руки за голову, — последовала очередная команда. Дальнейшие действия новобранца, иначе, как криком отчаяния, не назовешь. Едва уловимым движением он кинул осколок назад и вскользь задел лицо капитана. Тут же пригнулся, обхватил горе сержанта и перебросил его через себя. В это время и выстрелил офицер. Сложно было в суматохе разобраться: то ли палец нечаянно нажал на спусковой крючок, то ли выстрел преследовал цель устрашения, а может быть, капитан стрелял на поражение Шумилина, но пуля угодила в сержанта. А второй раз нажать спусковой крючок уже не позволил Виталик. Капитан вытянулся на полу рядом с подчиненным, единственная между ними разница — он чувствовал боль ушибленного плеча, а тот уже ничего не ощущал. Пуля угодила в глаз, и смерть наступила мгновенно. Обильно кровоточащая рана привела офицера в ужас. Попытку подняться ему предотвращало его же табельное оружие, ствол которого шустрый призывник приставил к виску.