Рашид Кешоков - По следам карабаира. Кольцо старого шейха

Шукаев остановился. Говорил человек в черкеске по-адыгейски [7] Адыгейцы, черкесы и кабардинцы носят одно этническое название — адыги. Родственны и языки, на которых они говорят. . Жунид понял, что утеряны ключи от какого-то сейфа, и собравшиеся — слесари и кузнецы, которых созвали сюда, чтобы открыть сейф. Он подошел к милиционеру, оказавшемуся участковым Гамаром Эдиджевым, и спросил, в чем, собственно, дело.

— Это председатель, Мусса Чемсо, — ответил Эдиджев, кивнув на мужчину в черкеске, который уже входил в дом, сопровождаемый слесарями. — Единственный ключ от сейфа уронил в воду, а в сейфе — банковская ссуда…

В это время изнутри домика раздались удары кувалды по металлу.

— Что же они, черти, делают? — нахмурился Жунид и вошел внутрь.

— Оставьте, — взял он за руку размахнувшегося было молотком крепкого молодого парня. — Зачем портить казенное имущество.

— Кто вы? — сурово спросил Мусса Чемсо, скептически оглядев Жунида. — И что вам здесь нужно?

— Я помогу вам, — просто ответил Жунид.

— Откроете?

— Да.

Председатель недоверчиво покачал головой, потом ухмыльнулся.

— Пробуйте. Из этих никто не берется. А я от своих слов не отказываюсь: если откроете, не сломав замка, — сотню рублей плачу.

Шукаев достал из сумки инструменты, подаренные ему Семеном Дуденко. На всякий случай они всегда были при нем. Потом мельком бросил взгляд на собравшихся в комнате мастеров, отметив про себя, что среди них нет такого, который косил бы на один глаз, и подошел к сейфу.

Замок был старый, дореволюционного производства. Теперь таких не делали. «Система — двусторонняя, — пробормотал он, — три сувальда, значит. Это — шесть рабочих площадок и одна — для ригеля». Осторожно вправил пластинки Семена в продолговатую скважину и легко повернул инструмент слева направо. Внутри щелкнула пружина. Лязгнула задвижка. Докрутив ручку до отказа, Жунид открыл дверцу.

— Валлахи, азанабза! [8] Ей-Богу, ловкий мастер (адыг.). — не сдержался председатель. — Здорово!

Слесари и кузнецы, переговариваясь, стали расходиться. Председатель подозвал завхоза, высокого красивого адыгейца с крупными чертами лица, и, распорядившись о составлении акта в присутствии Эдиджева, жестом пригласил Жунида в свой кабинет. Завхоз проводил Шукаева изучающим взглядом.

— Кто вы, хотелось бы узнать? — с интересом спросил Чемсо.

— Сотрудник угрозыска, — охотно ответил Жунид, показывая удостоверение. — Я просил бы вас выделить мне на пару деньков комнату для работы и помочь с ночлегом. Что же касается награды за сейф, то, если вы не раздумали, всю сумму раздайте наиболее активным осодмильцам на покупку сапог.

— О, уий-уиу, чалетерез! [9] Добрый парень с удивительными поступками (дословно, адыг.). — пробормотал председатель. И вдруг широко улыбнулся: — Нет, не раздумал. Такой привычки не имею. Сейчас передам деньги Тамару, пусть выдаст по ведомости лучшим ребятам. А вы — славный малый. И вот что: работайте в этой комнате. Мы с Озармасом пока займемся делами. О ночлеге позаботимся. Не беспокойтесь. До вечера!

На пороге появился Эдиджев. Только теперь Жунид сопоставил его фамилию с афипским делом, о котором в общих чертах уже знал, и стал поздравлять участкового с премией за энергичные действия по раскрытию грабежа.

Добродушное лицо Тамара потемнело.

— Тому, кто кричал «ура», дали полный оклад. Дараеву и мне — по ползарплаты, а Куваеву — одно спасибо. Но не в этом дело, я ведь не из-за денег.

— Что же вас тревожит?

Тамар рассказал о своих сомнениях. Как и Дараев, он не верил в причастность Лялева и Чухова к ограблению. Не сказал он ничего потому, что побаивался Ивасьяна. А теперь — стыдно.

Жунид посоветовал ему письменно изложить свои соображения и переслать по инстанции.

— А пока вызовите мне Леонида Кудрявцева, сына здешней учительницы. Вместе с учителем. И еще, Тамар: пока я буду занят с ними, соберите хотя бы самые общие сведения обо всех охотниках и любителях рыбной ловли!..

Участковый отправился выполнять поручение.

Вечером Жунид долго не мог заснуть, ворочаясь на широкой постели в кунацкой у Озармаса Тугужева. Завхоз настоял, чтобы приезжий чекист провел ночь в его новом доме.

Дом Озармаса действительно производил впечатление. На высоком фундаменте, выложенном из розоватого кирпича в расшивку, с черепичной крышей и водосточными трубами из оцинкованного железа, он казался чересчур барским и каким-то чужим на узенькой улочке аула, уставленной покосившимися, подслеповатыми домишками. Широкая застекленная веранда внутри разделялась перегородками на четыре небольшие секции, по числу комнат. Из одной дверь вела в помещение, которое хозяин, любезно улыбаясь, предоставил Жуниду. Это была специальная комната для гостей. В углу стояла аккуратно заправленная железная кровать. Над ней висел облысевший ковер с изображением мечети Между двумя окнами — крашеный стол, на нем небольшое зеркало с подставкой. У противоположной стены — такая же кровать. Бедная обстановка комнаты как бы свидетельствовала, что хозяин ее, много лет строивший этот дом (о чем Озармас несколько раз говорил Жуниду), ухлопал на него все свои сбережения.