Рашид Кешоков - По следам карабаира. Кольцо старого шейха

В заключение Гоголев еще раз повторил приказ о переводе личного состава управления на казарменное положение, объявил распределение по командам, назвал старших каждой команды. В это время к столу подошел Леонтьев и положил перед ним несколько листков бумаги, только что заполненных офицерами рапорты добровольцев об отправке на фронт.

Виктор Иванович бегло пробежал их глазами и нахмурился.

— Лейтенант Дуденко… лейтенант Маремкулов, лейтенант Сугуров, капитан Дараев… — он прочитал еще несколько фамилий. — Знаете, товарищи, желание сражаться с врагом совершенно естественно, и этот порыв делает вам честь, но… Я понимаю молодежь, а вот вас, Вадим Акимович, не понимаю. Во-первых, здесь не митинг по набору добровольцев, а совещание чекистов. Во-вторых, — мы все отправимся на передовую, если того потребует партия, а пока что наш фронт здесь! — он отложил заявления в сторону и строго посмотрел на притихших офицеров. — Приказываю прекратить подачу рапортов! Выполняйте свои обязанности! Чем лучше вы это сделаете, тем значительнее будет наша помощь фронту Все свободны.

— Хоть бы посоветовался, — укоризненно сказал Жунид Дараеву, когда они вышли из кабинета начальника. — Не мальчик же ты, в самом деле… Ну, представь, если сегодня в каждом учреждении, на каждом предприятии люди побросают свои дела и помчатся в военкоматы. Что получится? Всю страну парализует…

— Вот ты всегда так, — угрюмо сказал Вадим — Разве обязательно утрировать и доводить до абсурда?

— Выставился, — язвительно продолжал Жунид. — Смотрите — какой я хороший, какой героический — сам прошусь, добровольцем. Ты думаешь Гоголев не сделал бы то же самое, если бы не понимал, как это глупо?

— Ну, знаешь, — у Вадима даже щеки побелели. — Сейчас же перестань ругаться. Иначе я тебя тресну. Ну, бухнул сгоряча. Они строчат, и я туда же. Не отличиться же я хотел…

— Думаю, что нет, — Жунид неожиданно усмехнулся и хлопнул Дараева по спине. — Ладно. Забыто. Между прочим, у меня тоже было искушение, — признался он. — Но мы с тобой в долгу. Распутаем чертов клубок из четырех дел, тогда попробуем вместе. Идет?

— Какой разговор, — облегченно вздохнув, сказал Вадим Акимович. — А хорошо было бы в одну часть…

— Сначала надо поймать этих головорезов, — без улыбки сказал Жунид и посмотрел на часы. — Половина одиннадцатого. Сейчас мы едем с тобой в издательство — попытаемся узнать, из какой книжки вырван листок для пыжа, а к двум вернемся в управление слушать речь Молотова…

— Интересно, почему Сталин не выступает сам?

— Ему лучше знать. Пошли, машина ждет.

Пыж, о котором говорил Шукаев, — обгоревший, туго свернутый клочок бумаги — был осторожно расправлен, разглажен в бюро технической экспертизы и оказался порядком изуродованной страницей из детской книжки или учебника на черкесском языке. Этим пыжом воспользовались убийцы Кумратова, на трупе которого он был найден. Пуля из охотничьего ружья, выпущенная в охранника в упор (так поступили и с Барсуковым!) пробила грудь, и ее не нашли. Ожогов на теле охранника не было. Пыж застрял в складках одежды.

Обнаружил тело Кумратова Вадим Акимович в тот самый день, когда Жунид, оставшись один в кабинете Бондаренко, предавался своим аналитическим размышлениям.

Произошло это так.

Оставив газик в районе Псыжского моста, Дараев, Арсен Сугуров и Семен Дуденко вместе с проводником служебно-розыскной собаки, который за все время, пока они бродили по лесу и безрезультатно обследовали каждый куст, не проронил ни одного слова, направились сначала к тому месту, где убийцами был брошен в воду труп Барсукова.

Снова проделали они весь путь, что и тогда с Жунидом, только затратили на это вдвое больше времени, обшарили все вокруг гигантского развесистого бука, под которым больше недели назад нашли медную пуговицу — предположительно от гимнастерки сторожа фабрики, заставили ищейку пройти по правому берегу Псыжа до самого моста, потом в обратном направлении, но уже по левому — ничего.

Усталые, злые, вернулись назад и присели покурить на бревнах, в беспорядке разбросанных внизу, у основания моста.

— Не умеем мы по-хозяйски распорядиться государственным добром, — сказал Вадим Акимович, ни к кому в особенности на обращаясь. — Кончил дело — собери все, что осталось, увези, пригодится еще. А тут — сколько леса гниет под дождем, повсюду остатки раствора, какие-то бетонные бруски.

— Мост ремонтировали недавно, — лениво отозвался Семен Дуденко. Опоры укрепляли и берег, чтобы не смыло. Псыж весной иногда буянит, если в горах большие дожди…