Алексей Макеев - Утоли мою месть, пуля

– А ты что думал?! Что тебя вот так запросто отпустят! – захохотал Волков, и было отчего.

Откуда она взялась, эта машина, не было ее еще пару минут назад, он бы заметил. А теперь раскрашенный белыми и синими полосами «Форд» с надписью «ДПС» на боку высунул морду на половину правой полосы, а навстречу «крузаку» топает гаец, небрежно помахивая полосатой палочкой, указывая на обочину.

– Баран, говорю, баран! – ржал Волков, ткнулся носом себе в плечо, потерся о рукав пиджака щекой, вытирая слезы радости. Ясен перец, работа Тынского, успел сообразить и «смежников» по тревоге подорвать, благо и машина заметная, и приметы водителя известны. И пассажира тоже. Но кое-что Тынский все же забыл или решил не учитывать в своей формуле, а напрасно. Но остановиться придется, не палить же на ходу – это рискованно, можно невзначай и промахнуться.

«ПСС» лежал в левой руке, когда Илья послушно съехал на обочину, переложил пистолет в правую руку и негромко предупредил Волкова:

– Заорешь – сдохнешь.

– Да пошел ты… – Волков даже отвернулся, но теперь на его небритой роже вместе с гримасой боли пышным цветом расцвела довольная улыбка.

В стекло требовательно постучали, Илья нажал кнопку, и оно поехало вниз.

– Инспектор Сельцов. Документы, ваши и на машину.

Все то же самое, как и полгода назад. Сейчас из машины выйти попросит, потом багажник открыть, потом найдется там кое-что интересное, труп, например, расчлененный, но не героин, нет – мелко, не тот случай. А вообще странно, что они этакую церемонию решили развести, не проще было «чеснок» по дороге рассыпать или ленту шипованную расстелить? Или сразу очередью по колесам…

– Сейчас, командир. – Илья полез в бардачок, спрятал «ПСС» между колен, продолжая держать его за рукоять. Сейчас, порыться еще немного – и сразу, с разворота выстрелить в рожу за окном… Ну, поехали, что ли…

Он успел многое – найти в бардачке пару бумажек, вытащить их, кинуть себе на колени и развернуться, как планировал, и даже поднять пистолет. В ту же секунду льдисто-туманная струя ударила в лицо, гася сознание дурманящей волной…

Едва Илья смог совершенно точно определить, что из беспамятства вернулся в реальность, принялся, не шевелясь, анализировать ощущения. Ощущения были довольно безрадостные: вокруг царит душный мрак, не просто душный, а концентрация теплой густой вони такова, что того гляди вывернет прямо на пол. И приподняться затруднительно – руки схвачены за спиной «браслетами», голова гудит от тупой боли – лбом по доскам его приложили от всей души. Как и Волкова, похоже, – краем глаза Илья видел справа у стены и коротко стриженный седой затылок фээсбэшника, и часть спины, обтянутой серым пиджаком с полосами грязи. Помещение похоже на бытовку – узкое, тесное, с низким потолком, завалено мешками с каким-то хламом и коробками, в стене над Волковым крохотное мутное окошко, через него бьет солнечный луч. Одумалась погодка, вспомнила, что на дворе лето, второй день дождя нет, но влажность, как в тропиках, от чего и концентрация вони в разы усилилась…

Тошнота стала невыносимой, Илья закашлялся, едва поборол перехвативший горло спазм и попытался перекатиться на бок. Движение не прошло незамеченным, мелькнула тень, приблизилась, и от удара чем-то тяжелым по затылку померк и солнечный луч в окне, и последние остатки света мигом пропали, словно кто-то стер их ластиком, как след белого карандаша на черной бархатной бумаге. После того как состоялось его второе пришествие, Илья оповещать об этом окружающих не торопился. Полежал, привыкая к тупой, разлитой от макушки до затылка боли, осторожно прижал к бокам локти, еле заметно поерзал на полу. Пистолет – вот чудо! – исчез, оба мобильника, свой и волковский, тоже. Как и сам Волков – там, где он недавно лежал. Илья видел только грязные доски пола и несколько темных пятен – от небольших клякс до крупного, с кулак размером, от него куда-то за край «картинки» тянулась широкая полоса. Зато вонь не исчезла, стала гуще, плотнее, ее словно нагоняло волнами от малейшего движения ветерка – Илья чувствовал на лице прикосновение теплого, но отнюдь не освежающего сквозняка. Снова шаги, негромкие голоса – судя по ним, в бытовке трое, но говорят неразборчиво или они в масках. Или в респираторах, что объяснимо, Илья и сам бы сейчас не отказался от «лепестка», но где ж его взять, и не предлагает никто. Полежал еще немного, уткнувшись лбом в пыльные доски, и уже решился проявить признаки жизни, когда декорации изменились. Снова на пол прямо перед носом упала тень, но удара не последовало, кто-то присел на корточки, об пол негромко стукнул пластиковый приклад, мелькнули длинные, покрытые синими татуировками пальцы. «Как все изменилось. А как же требование – без татуировок? Знал бы – дракона в полспины себе наколол…» От резкого движения голова снова отозвалась болью, пальцы в синих узорах пропали из виду – человек подцепил голову Ильи за подбородок, приподнял над полом.