Марианна Баконина - Смерть на выбор

— Вы не волнуйтесь, может, оно все обойдется, может, я преувеличиваю…

— Что вы преувеличиваете, голубчик?

— Мне кажется, Лизавета попала в беду. Но я постараюсь сделать все, чтобы ее выручить.

— В беду… — с сомнением протянула бабушка, милицейская психология работала наоборот, — с чего вы так решили?

— Я поджидал ее у студии, а потом вот — сережка.

Тут Мария Дмитриевна и вовсе успокоилась. Ускользать от докучливых поклонников Лизавета умела блистательно. И проделывала такие трюки довольно часто, несмотря на бабушкины советы.

— Сережка действительно похожа… У вас чай остыл. Может, бутербродик?

Саша кивнул и принялся размышлять, как он может добиться желаемого результата, не ввергая старушку в панику. Придумалось не сразу.

— У вас есть параллельный телефон?

— Да, конечно.

— Вы не будете возражать, если я буду слушать, кто звонит.

— То есть как слушать? — Седые брови поползли наверх. — Мне сдается, что это… не совсем принято…

Саша несколько оторопел от странного речевого оборота.

— Поймите. Может позвонить один человек. Он и только он может хоть как-то помочь, если с Лизаветой что-то случилось. Я сам пока не знаю, как его узнать. Я никогда его не видел, не слышал его голоса. Но вычислить его следует непременно. Смотрите, — Саша старался говорить быстро, дабы Мария Дмитриевна опять не перебила его со своими высокопарными сомнениями, — вы должны беседовать со звонящими как можно дольше, пробовать выяснить имя и так далее. — Что «так далее», Саша сам толком не знал. — Где второй аппарат?

— Почему бы вам самому не… — Договорить Мария Дмитриевна не успела, зазвонил телефон. Старая женщина, Саша вдруг заметил, насколько не подходит к ней жалостливо-заунывное «старушка», секунду помедлила. Потом царственным жестом указала ему на красную трубку и уплыла в комнату.

Саша схватил телефонную трубку, как только послышалось величественное «аллоу».

— Доброе утро, Мария Дмитриевна. — Приятный, чуть глуховатый баритон. Мужчина. Но знает имя-отчество Лизаветиной бабушки. Вряд ли это «просто Павел». — Лизавета дома?

— Нет, Василий Петрович, ее нет. Может быть, что-то передать? — Василий Петрович, главного кажется, так зовут.

— Скажите просто, что я звонил. Как здоровье?

— Если не считать, что мне уже восемьдесят восемь, то все в порядке.

— Ни за что бы не дал больше семидесяти, — галантно усмехнулся баритон и столь же галантно распрощался.

— Из редакции? — строго спросил оперативник Смирнов, едва Мария Дмитриевна появилась на кухне.

— Да, — последовал сухой ответ. Смирнов не расстроился, ответа он добился, добился и разрешения слушать телефонные разговоры. А устаревшие представления о приличиях его не касаются.

— Можете в комнате посидеть, мне обед готовить надо. — Старая дама попробовала еще раз выразить милиционеру свое неодобрение. Но, видимо, в этой организации служащим выдают специальный состав для дубления собственной кожи.

— Я лучше здесь посижу, я не буду мешать, не беспокойтесь.

Мария Дмитриевна пожала плечами и принялась хлопотать по хозяйству. Как она это делала!

Королева в изгнании, хозяйка замка, решившая вдруг собственноручно состряпать что-нибудь экзотическое. Осанка, жесты, взгляды. Точнее, их отсутствие. Она царственно не замечала оперативника, замершего в углу кухонного диванчика. Не то чтобы специально старалась не смотреть, а не видела. В упор. Саше стало грустно и неуютно.

Лизавета старалась идти ровно, в голове туман, перед глазами круги, мир словно распался на тысячу многоугольников. На частички раскололся вестибюль. Ничуточки не зловещий, обычный советский вестибюль с каменным полом, грязно-серыми стенами, вдоль которых стояли низенькие скамейки. Потом лестница, тоже из каменной крошки. Очень хотелось ухватиться за перила, но нет — сзади сопело чудовище в спортивном костюме, пусть оно не догадывается, насколько ей погано.

На втором этаже Лизавета остановилась и оглянулась — куда? Оказалось, выше. Третий этаж, четвертый. Дыхание ни к черту. Это у нее-то, которая из принципа не пользовалась лифтом в пятиэтажных домах. В шестиэтажных тоже.

— Направо, — подсказало могучее чудо-юдо. И голос как из бочки, без интонаций. Идеал «отморозка».

— Вот здесь. — Лизавета не дотронулась до двери. Пусть открывает. Это с детства усвоенное правило — если не знаешь как себя вести, веди себя как леди. Конвоир толкнул плечом дверь и посторонился. Надо же, умеет!