Ник Кварри - Вендетта

Выдвинутые против них обвинения они прочитали в шоке. То, что это было фальшивкой, сомнений не было. Они неплохо знали прокурора Кастермана: год назад он безуспешно пытался пришить им дело.

Джек бросил свой ордер на пол.

— Что это за хреновина? Кто свидетельствует против нас?

— Об этом, — ответил самодовольно Кастерман, — вы узнаете в надлежащее время. А теперь спокойно следуйте за нами, если не хотите, чтобы вам пришили еще одно обвинение — в сопротивлении федеральной полиции.

— Черт побери, — бросил Чарли, — вы не сможете пришить нам это дело, и вы знаете это! Все собаки будут смеяться над вами!

— Сомневаюсь, что вам будет смешно, — жестко произнес Кастерман, — когда окажетесь за решеткой.

— Мы не будем ни за какой решеткой, — прорычал Джек. Если дело дойдет до суда, то наш адвокат вырвет нас оттуда через десять минут. — Он посмотрел на Мак-Кинна. — Позвони ему, как только мы уйдем. Скажи ему, что тут происходит.

Тот утвердительно кивнул и посмотрел, как Кастерман уводит Галлажеров.

— Я требую, чтобы нас сопровождали две машины с моими людьми, — сказал Джек прокурору, как только они спустились в вестибюль. — У нас много врагов. Если кто-нибудь из них подстрелит нас на улице, для вас это добром не кончится.

Кастерман указал на полицейских.

— Все эти люди вооружены. Думаю, что этой защиты вполне достаточно.

— Для меня — нет. Вы хотите сказать, что наши близкие друзья не смогут нас сопровождать?

Кастерман решил было спорить, но потом плюнул на это. Он пожал плечами:

— Ну, если вы считаете, что так вам лучше…

Без сомнения, конвой, под которым следовали в этот день братья Галлажеры, отвечал всем требованиям безопасности. Они ехали вместе с Кастерманом, впереди них ехал один открытый джип с полицейскими, сзади другой. Следом за ними следовали два легковых автомобиля с телохранителями.

Конвой никто не обстрелял.

Когда они прибыли к зданию Федерального суда, Кастерман вылез вместе с Галлажерами и сердито кивнул в сторону телохранителей.

— С них достаточно. Это ясно?

Братья огляделись вокруг, подсчитывая количество полицейских на ступеньках суда и убедились в отсутствии кого-либо, кто мог быть возможным врагом. Джек кивнул своим людям, что все в порядке. Затем он и брат вместе с Кастерманом поднялись в вестибюль. На всем пути их окружали полицейские.

Кастерман с одним из полицейских вошел в лифт вместе с братьями. Они поднялись на третий этаж, вышли и направились по длинному коридору в кабинет прокурора.

Из мужского туалета, прямо перед ними, выскочили трое мужчин в масках и перчатках. У двоих были двуствольные обрезы, у третьего — кольт 45-го калибра. Одновременный грохот обоих обрезов в тесном коридоре здания суда был подобен извержению вулкана. Оба заряда одного ружья попали Чарли Галлажеру прямо в живот и разорвали его пополам. Выстрелы второго обреза оторвали Джеку левую руку. Хлеща кровью из обрубка, он свалился под Кастермана, пытаясь правой рукой вырвать у него недавно отнятый пистолет.

Человек с кольтом переступил через тело прокурора, наклонился и выстрелил Джеку прямо в левый глаз…

Все не заняло и пяти секунд. Нападающие бросили оружие и рванули к пожарной лестнице. Они исчезли, прежде чем кто-либо отважился появиться в залитом кровью коридоре, чтобы бросить взгляд на месиво растерзанных тел…

На площадке второго этажа пожарной лестницы нашли три маски. Но люди, бросившие их, исчезли, прежде чем успели оцепить здание… Полиция прочесала весь близлежащий район. Они выудили большое количество известных бандитов. Но ни один из них не был причастен к побоищу в здании суда. Был слух о трех бандитах из другого города и что они сразу куда-то унесли ноги. Но это были только слухи, не менее. Наемные убийцы исчезли. Федеральная полиция оказалась бессильной что-либо доказать о причастности Хайма Рубина к засаде в коридоре. И пришлось его отпустить.

Паоло Регалбуто был вызван на допрос. Он без тени сомнения показал, что в момент убийства обедал в фешенебельном ресторане. Свидетели у него были два полицейских офицера, которые в это самое время обедали за соседним столом. Допрос продлился не более десяти минут. После этого его отпустили. Один из допрашивающих вышел вместе с ним и извинился за причиненное беспокойство.

— Все в порядке, — сказал ему Паоло, — я не в обиде…

В полночь люди, охранявшие больничную палату Рэя Линча, должны были смениться. В этот необычный вечер смена еще не прибыла, а один из полицейских в палате, бросив взгляд на часы, прошептал: