Виктор Банев - Череп императора

Ирландцы заулыбались и посмотрели на меня. Осокин же, особенно похожий при этом освещении на Кену Ривза, продолжал:

— И это еще не все. На следующий день мы снова пошли в грузинский ресторан. В другой, потому что в тот же Стогов идти отказался. На этот раз он тщательно изучил меню, долго мялся и наконец говорит официанту: «Принесите две бутылки водки и чего-нибудь э-э-э… на ваше усмотрение». Тот предложил взять хинкали и спрашивает: сколько нести? Стогов заранее насторожился и с ходу ему отвечает: «Один! Вернее, одну! В общем, самое маленькое!» Когда официант принес наш заказ, то все повара из кухни выбежали смотреть на мужчин, которые заказывают две бутылки водки и одну хинкали — ведь это на самом деле такие очень маленькие грузинские пельмени…

Ирландцам явно нравилось слушать Осокина. Когда он хотел, он мог понравиться даже кариатидам некрасовского парадного подъезда. Скорее всего эту историю Осокин выдумал — от начала до конца. Хотя кто его знает?.. Я мало что помню из того времени. После развода с женой я много пил и предпочитал не запоминать ничего из происходящего. Так что, может быть, все это и было на самом деле.

Брайан рассказал Осокину, как они с его позапрошлогодней девушкой пытались приготовить «айриш-рагу» (мясо, сваренное в черном пиве), но вылакали все пиво еще до того, как мясо успело свариться. Мартин глубокомысленно заметил, что любимым мясом древних кельтов была свинина. «По-древнеирландски даже рай обозначается словом, которое переводится как „место, где есть много вареной свинины“», — сказал он. Неисчерпаемый Осокин порадовал публику еще парой гастрономических баек. Старых, но довольно смешных.

К моменту, когда Брайан отправился за следующей порцией пива, Осокин все-таки задал вопрос, который я уже давно предчувствовал, глядя в его пьяные и бесстыжие глаза.

— Знаете, Деирдре, — сказал он, — у вас такое странное имя… Красивое и странное… Оно что-нибудь означает?

«Началось!» — понял я. Пока Осокин трезвый — он неплохой парень, но такой, как сейчас… Каждый раз на какой-то стадии вечеринки он каждый раз вдруг непонятным образом преображался, и я видел перед собой уже не знакомого Лешу Осокина, а снайпера, неторопливо и методично ищущего цель, совмещающего мушку с прицелом, кладущего палец на курок… Ба-бах! Помятый и весь до трусов перепачканный в помаде, Осокин пожимает плечами: «Ну что ты будешь делать с этими женщинами, старик?.. Ну никакого отбоя!..»

Утешало два обстоятельства — в «Долли» приват-кабины не предусмотрены (хотя когда это смущало фантазера и выдумщика Осокина?), и, кроме того, у него — гонорея, сопровождаемая… э-э… В общем, я надеялся, что друг мой сознает — для амурных подвигов время еще не пришло.

Дебби усмехнулась и, прищурившись, взглянула на него.

— Это национальное ирландское имя. Из очень старинной легенды. Как у вас Василиса.

— Василиса — это не из легенды, — сказал я просто для того, чтобы прекратить их воркование. — Василиса — это из сказки. Сперва она была лягушкой, а потом вышла замуж за принца.

— Да-да, — совершенно серьезно закивал Мартин. — Я читал эту сказку, когда учился в колледже. А у оборотня, который ее украл, конец хранился вместе с яйцом.

Мы с Осокиным чуть не попадали со стульев.

— Не обращайте внимания, — сказал Осокин, отсмеявшись. — Это мы так, о своем. Так что же за легенда?

— Расскажи ему, Дебби, — сказал Брайан.

— Ну хорошо, — пожала плечами она. — У нас в Ирландии есть такая старинная книга легенд, называется «Книга Красной Коровы». Там рассказывается, что у короля из Дублина была дочь по имени Деирдре, которая не умела любить. Она владела магией и могла влюбить в себя любого мужчину королевства, но сама не любила никого… В общем, это длинная и старинная легенда. Дети в Ирландии даже изучают ее в школе. В начальных классах…

Осокин начал плести что-то насчет того, что вряд ли та принцесса могла быть красивее Дебби, Мартин тут же выдал историческую справку: оказывается, рыжие волосы в Ирландии считались признаком простонародного происхождения, Дебби, запрокидывая голову, смеялась, и, устав от их гвалта, я потихоньку вылез из-за стола. «Пойду еще за пивом», — буркнул я и отправился к стойке.

Народу в баре успело набиться раза в два больше, чем рассчитывали те, кто проектировал стойку, и поэтому, прежде чем я получил свое пиво, мне пришлось немного потолкаться в очереди.

Бармен, наливавший «Гиннесс», глянул на меня поверх бокала и спросил: