Виктор Банев - Череп императора

И судя по всему, сегодняшний вечерок станет одной из жемчужин моей коллекции. Наверное, мне не стоило их злить. Вполне возможно, что каждый из этих милых парней — кто его знает, сколько их там еще сидит на кухне? — способен выстрелить мне в затылок и единственное, что волновало бы его в тот момент, — не запачкать брюки кровью. За них, эти брюки, между прочим, денег плачено.

Если бы я испугался их бритых черепов, расплющенных носов, растатуированных бицепсов — наверное, они убили бы меня. А жаль. Я неплохой парень. Однако страшно мне не было. Ну разве что самую малость. Тягуче сплюнув прямо на пол и кинув на меня испепеляющий взгляд, Дима, не оборачиваясь, прошагал на кухню. Обладатель синяка направился было за ним, но в последний момент передумал, вернулся и, наклонившись ко мне, утробно прошипел: «Я до тебя, сука, еще доберусь… Ты мне за свои нокаутирующие справа еще ответишь…» Одарив меня взглядом, свидетельствующим о том, что все сказанное отнюдь не шутка, он тоже ушел на кухню, где, судя по доносящимся звукам, происходило бурное обсуждение моей дальнейшей судьбы.

Военный совет в Филях длился минут пятнадцать. От нечего делать я разглядывал помещение и прикидывал, где же это я все-таки нахожусь. В голову лезли нехорошие мысли. Где-то (уж не в своей ли родной газете?) я читал, что, мол, бандиты в последнее время любят снимать квартиры у небогатых старичков и потом эти старички с большим трудом выводят с обоев кровяные брызги и выветривают из квартиры сладковатый запах жженого мяса. Утешало одно — по собственному опыту я знал: газеты всегда врут.

Из кухни Дима вернулся с другим парнем, не тем, которому я подвесил синяк.

— Хрен с тобой, Стогов, — сказал Дима, стараясь сделать вид, будто происходящее его совсем не касается. — Считай, что сегодня тебе повезло. Допустим, бумаги у тебя действительно нет. Я проверю, поговорю с ребятами и рано или поздно все равно ее найду. И если окажется, что ты, мужик, меня обманул, — все, кранты тебе. Лучше уж сам рой себе могилу. Ты меня понял?

Я с пониманием всей важности момента тут же согласно закивал головой. Понял-понял, чего уж тут не понять? Хочется тебе, Дима, сделать вид, будто это не я тебя напугал, а ты меня, — пожалуйста, не проблема. Могу изобразить на своем лице смертный ужас перед твоей грозной силой. Любуйся на здоровье.

Не глядя на пришедшего из кухни парня, Дима распорядился:

— Развяжи этого придурка. Отвезешь его в город. — Затем он зло посмотрел на меня, еще раз сплюнул на пол и добавил: — Выкини его из машины где-нибудь подальше от дома. Пусть прется пешком.

— М-мда, — сказал я, — «красавчик», говоришь? Ну-ну…

Разговаривать с самим собой есть первый признак белой горячки. Впрочем, другого собеседника в данный момент у меня все равно не было.

Я разглядывал в зеркале свое лицо — оно казалось мне смутно знакомым. Чертовы мордовороты. Пожалуй, идти в таком виде на работу было бы шагом опрометчивым.

Я воткнул штепсель кофеварки в розетку, посмотрел, как булькает в прозрачной колбе ароматный напиток, и, набрав номер редактора, сказал, что приболел, попросил перекинуть мои рубрики на конец недели. «Поправляйтесь, Илья», — сказал мне редактор. «Непременно, Виктор Константинович», — заверил его я.

Редактор знал: ни похмелье, ни банальная простуда не есть повод для того, чтобы я не вышел на работу. Однако спрашивать, что там у меня случилось на самом деле, не стал. И на том спасибо.

Кряхтя, я вытащил на балкон громадное любимое кресло, поставил рядом раскаленную колбу кофейника и закурил. Хороша жизнь! Если бы не тупо ноющий бок, я бы даже сказал — хороша весьма. Черт, может, все-таки сломали они мне ребро-то, а? Ситуацию нужно было обмозговать, затягивать с этим дальше смысла не имело. По физиономии я уже схлопотал, кто знает, кому еще окажется интересна эта история подстреленного китайца? Следующей фазой вполне может стать разрывная пуля в затылок. Так что мозгами лучше раскинуть сейчас. Пока есть чем раскидывать.

Я налил себе чашку замечательно густого, крепкого и чертовски вкусного кофе и, обжигая губы, выпил ее целиком. Закурил сигарету и налил еще одну. Обмозговать… Легко сказать — обмозговать. По большому счету я понимал: строить из себя великого детектива — Шэ Холмса, Э Пуаро — было бы глупо. Разгадкой таинственного убийства пусть занимаются те, кому за это платят деньгами, изъятыми из кармана налогоплательщиков. То есть и из моего кармана тоже. А я бы удовольствовался малым — пусть меня оставят в покое. По возможности насовсем.