Виктор Банев - Череп императора

Излагал капитан ясно, да вот только мысль его, похоже, была сама по себе не очень внятной. Если честно, то ничего во всех этих его драматических монологах я так и не понял, однако на всякий случай неопределенно помотал головой. В том смысле, что да — куда уж яснее.

— Вот и замечательно, — облегченно вздохнул капитан. — Давайте тогда, если не возражаете, поговорим о наших заморских гостях.

— Давайте, — кивнул я.

— У вас уже появились какие-нибудь соображения?

Соображения? Все эти мои воздушные замки, выстроенные и не на песке даже, а на дырке от бублика, трудно было назвать соображениями. Однако я, соблюдая хронологический порядок и логическую последовательность, честно пересказал капитану все соображения, приходившие мне в голову за последние три дня. Мрачный сатанист Мартин — гениальная догадка о ритуальных мотивах убийства — звонок Осокина и его гипотеза насчет убийцы-левши. Финальный аккорд: Брайан — левша.

Капитан довольно улыбался и что-то помечал на лежащем перед ним листке бумаги.

— Насчет того, что топором парню досталось по черепу не с той стороны, — этот ваш приятель правильно подметил. Очень правильно. Мы, между прочим, уже на следующее утро навели справки, кто в данной группе мог быть левшой.

— То есть Брайан уже пятый день у вас под подозрением?

— Да как сказать… Кроме того, что он левша, — что против Брайана можно выставить? Мотива-то как не было, так и нет. Или вы и здесь что-то нащупали?

— Не то чтобы нащупал, но догадка у меня есть, — и я рассказал о том, как вчера мы с ирландцами ходили в «Dark Side».

— То есть вы считаете, что Брайан мог зарубить Шона из каких-то своих леворадикальных соображений?

— А вы можете предложить другую версию?

— Знаете, — капитан закурил новую сигарету и ностальгически потер подбородок, — когда я в последний раз был в Лондоне, меня мой тамошний коллега как-то пригласил посидеть в кабачок. Выпить пивка, послушать ансамблик, поболтать… Ансамбль в тот вечер играл ирландский — что-то народное со скрипками и аккордеонами. Тоска смертная, но народ смотрит на сцену аж замирая. Я своего приятеля спрашиваю, чего это они, мол, так слушают-то? А он мне, знаете, что ответил? «Они, — говорит, — не музыку слушают. Они просто следят, не собираются ли ирландцы из этого кабачка сматывать. После последних взрывов ирландских террористов само слово „ирландец“ ассоциируется только с бомбой. И если сейчас эти ребята соберут свои балалайки и по-быстрому отсюда смотают, то — ставлю свою месячную зарплату! — уже через две минуты в баре не останется ни единой души, кроме нас. Сбежит даже бармен…»

Капитан посмотрел на меня, усмехнулся и продолжал:

— Понимаете, мне кажется, вы попадаете под власть, стереотипов. Если ирландец, значит, обязательно террорист. Я, конечно, понимаю: Ирландия — это не США и не Франция. Страна маленькая, что у них там происходит — одному Богу ведомо. Но, честное слово, это не повод так легко отдаваться под власть голливудских штампов. Представьте, что вы приехали бы в Штаты и оказались свидетелем убийства. А следователь начал бы подозревать вас только на том основании, что вы русский, а все русские — большевики. Понимаете? Что реально могло толкнуть этого Брайана на убийство? Не знаете? Я тоже не знаю. Если бы Шон встал на пути ИРА или, скажем, отстаивал идеи возврата Ирландии под власть Лондона, а ваш обаяшка Брайан его за это невзлюбил — вот тогда…

От того, как лихо и всего за минуту капитан развеял версию, казавшуюся мне столь убедительной, на душе стало пусто и обидно.

— Вы хоть проверили? — попробовал я из последних сил отстоять свою гипотезу. — Может, Шон все-таки был каким-то боком замешан во всех этих внутриирландских разборках?

Ни слова не говоря, капитан достал из папочки лист факсового сообщения и протянул мне. На листе под грифом «Полицейское управление графства Мюнстер, Ирландия» шла краткая биография Шона Маллена, 1972 года рождения, уроженца Корк-сити, католика. Ничего особенного: семья, колледж, университет, полгода работал в школе (английский язык в младших классах), стажер, затем полноправный корреспондент «Айриш ревью». Специализировался на городских проблемах (образцы материалов прилагаются), печатался не часто и понемногу. В Интернете имел ячейку для ускоренного получения новостей. До поездок в Россию за пределы Ирландии и Соединенного Королевства Великобритания не выезжал.

Я отложил листок и закурил. Перед глазами встал тихоня Шон, каким я видел его за секунду до того, как в туннеле погас свет. Лопоухий, рыжий, с неровными передними зубами и не сходящей с лица смущенной улыбкой. Вот он идет с Мартином и, помнится, что-то доказывает ему, тыча пальцем в руку чуть повыше запястья. Подходит ко мне: «Как зовут этого офицера?». — «Игорь Николаевич». — «Ыгор Ныколаывеч?» Они с капитаном отходят в глубь туннеля, свет гаснет, и… Между рельсами расползается черная лужа густой человеческой крови… Кому ж ты, бедолага, мог помешать?