Питер Таскер - Молчаливый гром

В оконные стекла бил теплый дождь. На рисовом поле у школы орали лягушки, празднуя смену сезонов.

В Вашингтоне был полдень. Лимузин Макса Шаррока въехал в аллею, ведущую к приземистому бунгало, стилизованному в манере Фрэнка Райта. Шаррок убрал в кейс схемы, просмотренные на ходу, и дождался, пока шофер, чье присутствие обходилось ему в сто пятьдесят долларов в день, откроет дверцу машины.

Этот шофер был одним из самых ценных приобретений Шаррока. На нем была униформа с блестящими пуговицами. У шофера был хорошо поставленный баритон. Он вел себя, как дворецкий из телефильмов о знати. Его вежливость граничила с грубостью. Другие в положении Шаррока заводили для форса личные вертолеты, гоночные яхты и жен-кинозвезд. Шаррок обошелся минимумом. Шофер, мистер Беннет, распахивал дверцу, отвешивая театральный поклон и сохраняя при этом достоинство — большего Шарроку не требовалось.

Макс Шаррок достиг вершин положения в обществе, преуспев в сфере опросов населения Соединенных Штатов. «Ассоциация Шаррока» разработала уникальную технику обработки первичного материала. Клиенты Шаррока получали в любое время моментальные срезы общественного мнения по любым вопросам. Как, например, чернокожие женщины среднего класса реагируют на политику правительства в отношении наркотиков? Что думают рабочие в таком-то районе о нравственности представителей их штата, заседающих в конгрессе? До какой степени нарушения прав человека в такой-то стране ущемляют ее достоинство в глазах глав семейств с доходами свыше ста тысяч долларов? «Ассоциация Шаррока» срезала пробы общественного мнения, как санитарная служба срезает образцы мяса с говяжьих туш и свинины, поставляемых в супермаркеты. Она отслеживала подспудные перемены в настроениях массы избирателей и потребителей предлагаемой политиками продукции.

Работая с разными клиентами в стране и за ее пределами, Шаррок сделал открытие, которое вывело его в лидеры: политический деятель преуспевает, вычислив и поддерживая только беспроигрышные решения властей. Нерационально уделять внимание спорным проблемам, таким, как проблема абортов, льгот матерям-одиночкам, кредиты странам Третьего мира. Тут возможны потери рейтинга. А, скажем, если поддерживать идею защиты лесов на всем континенте, особенно в тропиках, если осудить участившиеся сожжения государственного флага или беспардонность Саддама Хуссейна, это одобрят практически все социальные группы и слои населения США. На этом нельзя проиграть. Остальное — поскольку-постольку.

Но, с другой стороны, в последнее время выяснилось, что беспроигрышные решения недолговечны. Люди стали довольно быстро менять свои взгляды на вещи, идя на поводу телевидения и газет, во всеуслышание считающих выгоды и издержки конкретных мероприятий. К примеру, проблемы искоренения наркотиков и защиты среды обитания, бывшие поначалу беспроигрышными, переродились в спорные. Тут обнаружилась конфронтация… Пора было выявить что-то новенькое, по возможности иррациональное, адресованное чувствам людей, но конкретное.

И Шаррок нашел это «что-то», способное вызвать единодушный отклик огромных масс населения США.

Проблема, как показали опросы, назрела. Эта проблема — Япония и японцы.

Обсудить ее Шаррок и прибыл в бунгало, принадлежащее Джону Йохансену, режиссеру и дирижеру многих нововведений в сфере политики и финансов.

Стратеги социальных битв собрались в гостиной, отделанной под дуб и украшенной портретами президентов. Было начало лета, однако в камине из белого мрамора полыхали поленья. Вместе с тем, на полную мощь работали кондиционеры. В итоге в гостиной гулял ледяной сквозняк. Именно такая атмосфера нравилась Джону Йохансену. И никому не могло прийти в голову спорить с Йохансеном по поводу того, что он делал в своем жилище.

Йохансен встретил Шаррока сокрушительным рукопожатием и оскалом, изобразившим улыбку. Его зубы сверкали мрамором, как на кладбище. У стола, сработанного из красного дерева, расположились известные люди. Тут были Мердок — глава юридической фирмы. Глюк — советник по средствам массовой информации, Тирани — специалист сферы налогообложения и Загер — профессор политологии. В Вашингтоне они считались стратегами. Но тон в этом сборище задавал, конечно же, сам Йохансен — главный администратор одной из могучих структур Уолл-стрит. К сорока годам он стал советником и работал в кулуарах конгресса. За его услуги магнаты ведущих промышленных отраслей всегда были готовы отваливать десятки миллионов долларов. Йохансен не любил забывающих о том, что он — один из главных поваров вашингтонской кухни.