Евгений Филимонов - Муравьиный лев

Зарево от близкого города стояло на дороге. Попутчики разошлись по своим улицам, в густых садах сквозь листву брезжили окна, слышно было, как телевизоры на всю округу рассказывали о делах в Китае. Ярчук, задумавшись, подходил к кленовой рощице, отделявшей шоссе от его квартала. От ствола отделилась фигура в светлом пиджаке или в рубахе навыпуск — трудно было понять впотьмах. «Ага, местный полусвет», — сообразил Клим.

— Закурить найдется? — традиционно начал «пиджак». Тут же из тьмы безмолвно выдвинулся еще один, пониже ростом. Свет от дальнего фонаря бил в глаза, мешал рассмотреть их как следует.

— Минутку…

Ярчук поднырнул под ветку и оказался на другой стороне дорожки. Теперь эти двое были освещены, а он ушел в тень. Правда, сзади, помнится, был забор, это блокировало отступление, в случае чего.

— Пардон, ребята, кончились сигареты. Нету.

— Вот так? Кончились? А ну иди сюда!

Светлый попытался схватить его за руку. Коренастый переместился на средину тропки.

— Спокойно, друзья, я вас не трогал.

— Зато мы тебя трогаем. Зачем шаришь в наших местах?

Клим на слух прикидывал, где у «пиджака» челюсть. Второй медленно и все так же безмолвно подтягивался ближе. От него несло сивухой.

— Тебе тут не понравится, — вдруг выдал он басовитым шепотом. — Тут новеньких не любят… с длинным шнобелем, им бывает плохо. Канать отсюда надо, мальчик.

По-видимому, это была наигранная комбинация: коренастый попытался захватить Климу локти сзади, а светлый сделал два резких свинга, целя Ярчуку в голову. Клим отшатнулся, прижав коренастого к забору, и правой ногой без замаха жестко ударил «пиджака» в лицо.

— Ах, сука, — «пиджак» отвалился, закрывшись.

Крепыш, между тем, сопя, ломал Ярчука, хватка у него и впрямь была бульдожья. Клим изловчился, высвободил правую и саданул локтем туда, где, по его расчетам, находилось солнечное сплетение. Хватка ослабла, но тут «пиджак», все еще бывший в гроги, уцепился Ярчуку в ворот. Особого вреда он теперь причинить не мог, но сковывал, и Клим ударил его ребром ладони по уху, тем временем второй (у него, таки, были повадки удава) снова попытался облапить его сзади. Наконец Клим вывернулся, но получил страшный удар по ребрам, и второй скользящий, по скуле. Отпрыгнул на дорожку. Светлый стоял на карачках, глухо матерясь, а коротыш подбирался к нему темной массой.

«Пока без ножей», — мелькнуло у Ярчука. Снова будто ожило его темное отрочество на Щепихе. Коренастый рванулся вперед, и лишь только он раскрылся, Клим пустил в ход свой правый снизу. Тренер команды ГОКа остался бы доволен своим средневесом; коротыш, обхватив ствол клена, медленно сполз на землю. Тяжело дыша, Клим заправил порванную у ворота рубаху.

— А теперь дай на твою морду взглянуть.

Тусклый огонек зажигалки осветил испитое лицо «пиджака», из уголка рта сбегала слюнявая красная дорожка, и даже при этом тусклом свете видны были крупные веснушки, усеявшие щеки. Он, раскорячившись, сидел на траве и отплевывался. Второй уже встал и, пошатываясь, все так же молча сопел возле клена. Когда Клим осветил его чернявую, цыганского типа физиономию, коротыш попытался выбить зажигалку.

— Реакция у тебя плохая, приятель. Бормотухой злоупотребляешь?

— Пошел ты…

— Не груби, а то мы опять поссоримся. Так что там говорилось о ваших местах?

Оба налетчика угрюмо молчали.

— Могу дать вам совет, аматоры. Надо вам метить ваши места, как кобели это делают. Поднимай ногу и каждый кустик меть. Тогда псы, вроде вас, сразу поймут, где чье. А с людьми я вам связываться не советую. Вы до них не доросли.

Коротыш тихо пробасил:

— Не духарись, есть и на тебя штука. Не подходишь ты здесь… некоторым.

Теперь кое-что прояснилось. Клим, уходя, обернулся.

— Ты, черный, ты вроде лучше соображаешь. Передай вашему идеологу, что так дела не пойдут, я привык к хорошему обращению. Иначе, придется с ним разобраться.

— У ментов? — подал голос «пиджак».

— Похуже.

Итак, появилась обратная связь. Клим потрогал ушибленную скулу и тяжко вздохнул, глядя на мирные звезды августа.

Ночью прошел дождь, утро встало сырое и пасмурное. Волокна облаков тянулись над огромным многопролетным зданием, возведенным будто с единственной целью — получить самый длинный дом в мире. Суровая кирпичная стена окружала внутренний двор, перед ней на мокром асфальте пестрели разноцветные автомобили, сообщая унылому пейзажу неуместную легкомысленность.