Владимир Колычев - Ледяная месть

— Ну, а вдруг?

— А если двадцать лет дадут, ждать ее будешь? — удивленно смотрела на меня Добронравова.

— Буду.

— Ты это серьезно?

— Давайте не усугублять, — вздохнул я.

— Что не усугублять? — не поняла она.

— Мою болезнь… Любовь — это болезнь, теперь я точно это знаю.

— Смертельная? — вроде как пошутила Добронравова.

Но я воспринял ее всерьез и так же серьезно ответил:

— Очень даже может быть.

Я еще не знал, какие показания дала Анжела, но надо будет это как-то выяснить. И тогда я пойму, есть ли смысл бороться за свою любимую. Если Анжеле грозит не более двадцати лет, я пойду на все, чтобы найти и уничтожить Кешу. Нет, я не стану мстить ему за то, что он втянул ее в свои дела. Просто избавлю правосудие от его показаний. Ведь он может наговорить столько, что Анжелу отправят на пожизненный срок. А если он не сможет дать показания, то ее, возможно, закроют всего на двадцать лет. Всего на двадцать лет… Да, я готов ждать сколько угодно. И вряд ли это мое желание остынет. Да и не желание это, а потребность…

Взрывная музыка, фонтанирующая радуга цветов, диджеи рулят, гоу-гоу зажигает, танцующие организмы прутся под выхлопами веселящего газа… Я снова в привычной для меня среде обитания. В привычной, но чужой…

Из Челябинска меня отконвоировали в Москву, промурыжили пару недель в изоляторе, а потом все-таки выпустили. За это время я узнал, что Анжела может избежать пожизненного срока. А мысли отречься от нее у меня так и не возникло, напротив, потребность быть с ней только окрепла — и все потому, что я прочувствовал всю тяжесть своей вины перед ней. Да, она оказалась чудовищем, но ведь я любил ее. Любил, а значит, должен был простить или хотя бы поддержать. А я повел себя, как дешевый интеллигент. Вот она и сломалась…

В Москве я уже гость. Мой дом там, в Нагаровском, в рабочем поселке под Челябинском, там, где я был счастлив с Анжелой. А здесь я всего лишь снимаю квартиру. И занимаюсь частным сыском. Заказчик у меня малость безумный, но строгий. Мой заказчик — это я сам. Я ищу Кешу, поэтому и пропадаю в ночных клубах.

Кеша в розыске, менты его ищут, но пока безуспешно. Возможно, он уже за границей, и я напрягаюсь напрасно. Но мой заказчик, повторюсь, немного не в себе, поэтому я буду искать его в Москве. Возможно, он даже не знает, что его ищут. Может, он по-прежнему знакомит застенчивых «мажоров» с клубными красотками, попутно раскручивая их на более серьезные заказы. Если так, то рано или поздно мы пересечемся. А если он затаился где-то на дне, то, возможно, я смогу выйти на него через девушек, с которыми он когда-то был знаком. Их у него много, и кое-кого я запомнил. И сдается мне, что худосочная длинноногая шатенка, о чем-то лениво переговаривающаяся с барменом, однажды была у нас дома. Платье на ней короткое, с глубоким узким декольте, серебристое, переливающееся, волосы распущены, нога за ногу, дамская сигарета в пальцах, затуманенный взгляд, блуждающая улыбка.

— Привет! — Я подошел к ней и, едва касаясь, провел рукой по ее спине.

— Хай, Славик!

Не было у меня уверенности, знаком я с ней или нет, зато она моментально узнала меня. И хмельная замутненность в глазах не стала для нее помехой.

Я убрал руку с ее спины, но она сама подалась в мою сторону, боком прижалась ко мне… Если бы вернулось прошлое, в котором Анжелы еще не было, я бы обязательно закрутил с этой крошкой. Но сейчас у меня не было никакого желания связываться с ней.

— Скучаешь? — спросил я у нее. И, мельком глянув на бармена, с самоуверенным видом завсегдатая кивнул на ее бокал, после чего на пальцах показал цифру «два». Дескать, мне нужно то же, что и у нее, но в двух экземплярах.

— Уже не скучаю, — улыбнулась она.

— Кешу давно видела?

— Фу! — поморщилась шатенка.

— Что, мимо прошел и якорь не бросил?

— Да пошел он!

— Когда его видела?

— Ну, с месяц назад… А что?

— Да он память, говорят, потерял.

— Память потерял? — удивленно протянула она в предвкушении сенсации.

Я не помнил, как зовут эту красотку, но меня это мало смущало. Я ведь не собираюсь бросать якорь в ее гавани.

— Ну, по голове, говорят, стукнули. Амнезия у него. Шатается по Москве как неприкаянный, а мне найти его надо.

— Амнезия? А я думаю, почему он меня не узнал? Скользнул по мне взглядом и дальше пошел.

— Мимо тебя трудно пройти. Ты, Юля, очень красивая…

— Инна.

— А я как сказал?

— Неважно.

Мой комплимент сделал свое дело, если ошибка в имени показалась ей неважной.