Кирилл Казанцев - Убийство по-министерски

Стрекайло выглянул в окно. Перед ним простиралась Москва. Его мечта сбылась. Теперь можно было и расслабиться…

С вечера, проведенного мной у подполковника Герасимова, прошло полтора месяца. Я воспользовался его предложением и ушел в отпуск сразу, как только завершил дело Андрейченко. Зло было наказано. Главный, изначальный виновник смерти моей дочери ожидал приговора суда. Но, честно говоря, я не чувствовал себя удовлетворенным. Грызла меня досада и мучила совесть, что не за то преступление посадил я Андрейченко.

— Ничего, — успокаивала меня Наташа. — Зато теперь многое изменится. Придет новый главный врач — пока не знаем, кого назначат, ждем. И в министерстве другой человек появится. Будем надеяться, что все эти перемены к лучшему.

Я был благодарен ей за поддержку. Последние недели здорово сблизили нас, и я был рад, что не один. В одиночестве мне было бы совсем плохо. С Ольгой я успел развестись, причем без всяких препон. У нас больше не было несовершеннолетнего ребенка, и вопрос о разводе не надо было решать через суд. Из моей квартиры Ольга ушла, переехав к своим родителям. До развода она несколько раз делала попытки к примирению, но я не уступил…

Однажды вечером Наташа вернулась с работы в смятении. Она по-прежнему проходила интернатуру в той самой больнице, где была прооперирована Катя. По ее лицу я понял, что случилось что-то крайне неприятное.

Наташа села за стол, на мое предложение налить ей чаю отказалась, посидела молча несколько секунд, а потом заговорила каким-то тусклым голосом:

— Знаешь, кого назначили главным врачом? Вовсе не Никанорова, как мы думали. А Старыгину.

— Вот как? — поднял я брови. — И что?

— А бывший главврач Новожилов — теперь министр здравоохранения. Подсуетился, пристроил свою любовницу напоследок, — тихо сказала Наташа и, дождавшись, пока я переварю эту новость, добавила: — Сегодня привезли новые аппараты для УЗИ. Старые списали. И Старыгина во всеуслышание с гордостью заявила о том, сколько денег потрачено на это оборудование.

— И что? — все еще не понимал я до конца.

— А то, что в действительности эти аппараты стоят гораздо дешевле… — закончила Наташа совсем тихо.

Я встал и вышел в комнату, принявшись ходить из угла в угол. Что же это, значит, все зря? Вся моя работа коту под хвост? И арест Андрейченко тоже? Да, зло в его лице наказано, но общее зло продолжается! На место Андрейченко пришел другой человек, на место Новожилова — другой… И все остается по-прежнему! И откаты, и беззакония на местах, взяточничество, вымогательство, произвол медсестер и санитарок… Что же это такое?

И сам себе вслух ответил по слогам:

— Сис-те-ма!

Именно в тот момент я отчетливо понял, что бороться с системой бесполезно.

Наташа тихо вошла в комнату, подошла сзади, обняла меня за плечи. Я порывисто обернулся к ней и неожиданно для самого себя сказал:

— Знаешь, Наташка, а ведь Катюха тебя любила.

Наташа вздрогнула и тихо спросила:

— А ты?

Я прижал ее к себе, похлопал по спине, потом приподнял ее лицо и заглянул в глаза.

— Поедешь со мной? — спросил я.

— Куда? — Она взглянула испуганно.

— Я не хочу больше оставаться в этом городе. Меня с ним ничего не связывает, кроме неприятных воспоминаний. И в полиции я больше работать не буду.

— Знаешь, я сегодня думала о том же самом! — с каким-то удивлением констатировала Наташа. — Я не хочу больше работать в этой больнице.

— Так ты поедешь со мной? Я хочу перебраться в Елецк. У меня там бабушка живет, и именно там я родился. А переехали мы сюда, когда мне было три года. Так что это моя родина. Правда, тут придется еще завершить ряд дел — уволиться, получить расчет, продать квартиру… Но все это решаемо.

Наташа слабо улыбнулась и кивнула.

— Поеду, Андрей, — серьезно ответила она. — Поеду…

Я крепче прижал ее к себе и поцеловал ее волнистые каштановые волосы.

На следующий день я подал рапорт об увольнении. Подполковник Герасимов принял его крайне неохотно.

— Одумайся, Андрей! — начал он, отодвинув листок, исписанный моим почерком. — Не делай глупостей!

— Я твердо решил, Сергей Александрович, — сказал я.

— Да ты, может, меня, дурака старого наслушался, когда я рассказывал, что сам уволиться хотел по молодости, когда тоже, как ты, в дерьмо носом ткнулся? Так я же говорил — до сих пор благодарен человеку, который мне тогда мозги вправил. Ну! Что ты, в самом деле!